Владимир Корн - Артуа. Ученик ученика

Но была одна хитрость, состоящая в интересной заточке средней части клинка: благодаря ей режущие удары должны получаться очень эффективными. Навершие эфеса представляло собой мощный латунный набалдашник, что делало балансировку клинка пригодной для фехтования им как шпагой. С этой же целью елмань полностью отсутствовала.

А металл, пошедший на изготовление клинкерта…. Да что металл, не намного он и хуже, чем на тесаке. Почистим, наточим, отшлифуем, поменяем кожу и проволоку на эфесе…

Нет, мой новый клинок определенно мне очень нравится.

Следующий день начался с того, что Гроднер выстроил всех нас перед собой, задумчиво походил перед нами и четырежды ткнул пальцем: ты, ты, ты и ты.

В числе осчастливленных оказался и я. Всем четверым Горднер объявил, что вечером мы будем сопровождать его, и велел привести себя в насколько возможно более пристойный вид. Он приглашен в один из самых известных домов столицы и ему не хотелось бы, чтобы наш вид вызывал усмешки.

Когда я спросил у Тибора, тоже попавшему в этот список, что это значит и как же все-таки мы должны выглядеть, тот лишь усмехнулся и махнул рукой. Не бери, мол, в голову, достаточно побриться и постараться до вечера не набраться.

Поедем мы все четверо позади кареты Горднера, для его пущей важности и всего лишь. Ну и на месте придется подождать, пока он не сочтет, что уже достаточно потерял времени для того, чтобы можно было возвращаться. Сам Горднер не большой любитель таких мероприятий, но не всегда имеет возможности отказаться.

Словом, ничего выдающегося. Сопроводим, отсидим положенной число времени в теплом сухом помещении среди таких же страдальцев как и мы. Нас даже покормить не забудут, ни разу такого не было. Успокоил, в общем.

Вообще-то сегодня еще до рассвета мы должны были отправиться в путь. Но накануне вечером стало известным, что наш поход задерживается на несколько дней.

Поскольку никто толком не знал, ни куда мы отправляемся, ни что нам предстоит, разговоров было достаточно много. Строились различные версии, но к единому мнению так и не пришли.

Уже стемнело, когда карета, запряженная четверкой лошадей одной масти в сопровождении опять же таки четверки бравых всадников на лихих скакунах подъезжала к огромному, с ярко освещенными окнами дому, больше похожему на дворец. Мы проследовали по широкой, уложенной каменными плитками дороге к самому парадному входу.

Горднер вышел из кареты, махнул рукой и скрылся за дверьми, услужливо открытыми лакеями в парадных ливреях. Наш же путь лежал дальше, за угол особняка. Там действительно оказалось достаточно строений, чтобы спрятать лошадей, карету и укрыться от дождя самим.

Ну и что спрашивается, нас с собой было брать, все равно никто не увидел, темно и сыро, все в доме прячутся.

Я поинтересовался у Тибора, кому принадлежит этот дворец, но тот лишь махнул рукой с таким видом, как будто бы ему уже так осточертело наносить визиты всяким графьям да баронам и он даже имена их всех путать начал. Это было забавно и мне стало смешно.

Тибор в ответ насупился и неожиданно заявил, что прогадал он с обменом своего великолепного, сделанного лучшими мастерами древности клинкерта на мой тяжелый, ржавый, совершенно неотбалансированный тесак, который я, несомненно, спер у рубщиков сахарного тростника. Вероятно, даже не спер, они просто выбросили его за ненадобностью.

Если бы я успел узнать его чуть хуже, ни за что бы не догадался, что он шутит. Слишком уже серьезно он все говорил.

Тибора знали многие из собравшихся здесь, и потому подтянулись поближе, чтобы послушать безукоризненность его доводов.

Пришлось немного подыграть ему, заявив, что прошедшего не воротишь, и теперь уже поздно говорить об этом. Ну и как между прочим поинтересоваться, какие именно мастера древности делали этот замечательный клинок. Уж не дальние предки ли тех, что изготовили его пистолет. Был у него один из трех, что имелись. Историю его приобретения он сам мне и рассказывал, еще и подсмеиваясь над собой.

Дело было так. Совсем уж за смешную цену Тибору предложили пистолет работы знаменитого мастера-оружейника. Здесь их несколько и этот считается одним из самых лучших. Тибор был в приличном подпитии и отдал за него все, что у него на тот момент имелось, в смысле денег конечно. Еще и присовокупил приличного качества кинжал, при этом радуясь такой удачной покупке.

Долго ему радоваться не пришлось, уже на следующий день нашелся знаток, объяснивший ему, что это не есть настоящий Крисель Брегинье, а всего лишь достаточно качественная подделка. Ценой как минимум вчетверо меньше, чем он за нее отдал.

Короче «Vertu» за шесть тысяч рублев. У него и сейчас за поясом торчит рукоятка того самого пистолета. Смотрится, конечно, замечательно, но стрелять он из него опасается, сам говорил.

Вот об этом я и вспомнил, сказав, что его клинкерт сделал не иначе как прадедушка человека, продавшего ему пистолет.

Долго пикироваться не пришлось, поскольку за мной пришел один из лакеев. Как оказалось, меня срочно желает видеть Горднер.

Почему бы и нет, надеюсь только, что видеть он желает не в мокром саду с поникшими от избытка влаги ветвями и не в одной из имеющихся в нем беседках.

Всю дорогу к моему нынешнему работодателю мне страшно хотелось пнуть в зад мерно вышагивающего передо мной лакея. И совсем не потому, что он шел, по моему мнению, слишком медленно. Хотя и за это тоже. Вышел я за ним под дождь без плаща, здесь буквально два десятка шагов, если пробежаться, не успею промокнуть. Как же.

Этот индюк, переполненный собственной значимостью, шел походкой человека, которому жизнь великолепно удалась, и теперь ему совсем нет нужды никуда торопиться, все впереди будет хорошо и правильно.

И еще манера обращаться. Тибор даже незаметно ткнул меня в бок, завидев мою реакцию на нее. Долго мне придется привыкать к подобным вещам.

Перед нужной дверью слуга сделал мне знак подождать, осторожно постучал, и скрылся за ней после разрешения. Затем появился снова и указал мне на дверь таким жестом, как будто бы он и являлся хозяином всего того, что нас окружало.

Я очутился в кабинете, что меня совсем не удивило. Не принято здесь дела в баре обсуждать, пусть и в собственном доме.

Ну, после кабинета герцога меня интерьером такого помещения не удивишь, а вот хозяин его достоин более подробного описания. Далеко за шестьдесят, хищный профиль лица и привычка щурить правый глаз во время вопросов. О росте судить сложно, но телосложение далеко не богатырское.

Казалось бы, ничего особенного в его внешности не было, но теперь я в окончательной мере могу себе представить, что такое умный взгляд и властные манеры.