Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю!

- ... операция начала набирать обороты, все фигуранты были под присмотром, как тут вылез ты...

- Влез?! - невольно возмутился я: - А сказать трудно было, что все решено?! Я блин, три дня! Три дня! Места себе не находил! Что случилось? Куда пропал? Вот и пришлось переться к комиссару! Я же не видел что этот хренов генерал за мной заперся к Мехлису, увидел только когда выходил.

- Знаешь... Честно скажу, если бы не ты все было бы по-другому. Когда мы провернули операцию с тобой, то есть арест и кинули эту информацию предателям... Да-да ты не ослышался, это были настоящие предатели. Из двадцати шести арестованных на немцев работали четверо, остальных, как ты любишь говорить, они использовали втемную. Планомасштабный развал фронта готовился через пару недель, так что вы с полковником Денисовым успели вовремя. Сейчас вместо арестованного Козлова фронт принял генерал Власов...

- Кхе-кхе. Кто?! - отплевываясь от вина прохрипел я.

- Власов. Слышал про него?

- Немного. Что там дальше? Что там случилось, когда я влез в ваши игры? - быстро увел разговор в сторону.

- Открылись еще трое, про которых мы не знали. Случайно, но все же. Так что если бы ты не влез, то мы бы про них не скоро узнали.

- М-да, - только и сказал я.

- Кстати, командиру я твоему сказал, что ты на задании. Но только устно, по бумагам ты был задержан. Один из фигурантов высоко сидел, пришлось работать по полной. Ладно, хоть не безрезультатно.

Когда стемнело, я уже находился в своей части, с твердым обещанием особисту не показываться Мехлису на глаза в ближайшую неделю.

- Вставайте, товарищ капитан, утро, - потряс кто-то меня за плечо.

- Славка, ты что ли? - зевая, спросил я. Голос и впрямь принадлежал ведомому.

- Я, товарищ капитан.

- Вот что, мы с тобой боевые товарищи... друзья. Так что, можешь называть меня Севкой.

- Хорошо, товарищ капитан... Ой, Сева. А почему Сева? Ведь вы... ты Вячеслав?

- Не люблю, когда меня называют Славой,- не в первый раз пояснил я, садясь на койке.

В паре метров потрескивала дровами печурка, знаменитая буржуйка.

Такое резкое сближение было обусловлено просто. Вчера мы поговорили на эту тему с Никифоровым. Он сильно интересовался, почему у меня нет друзей, то есть, как только я вышел из госпиталя, то прекратил всякие панибратские отношения отдаляясь от боевых товарищей. Ответ был прост, я еще не отошел от всех смертей. Любимой и друзей. Заводить новых? Чтобы они опять потом? Ну уж нет. Именно так я и сказал Никифорову. Однако когда проснулся, понял, что был не прав. Все что мне говорил капитан, было правильно, вернее его слова были верны. Был не прав я. Поэтому и попросил Славу называть меня по имени, без колебаний решив сблизиться. Никифоров был прав без друзей мы никто.

- Что вообще происходит? А то меня привезли вчера ночью, впихнули сюда, указали, где спать и убежали. Даже поговорить ни с кем не дали.

- Да ничего особенного. Учим, изучаем... А это правда, что тебя арестовали за неправильные разведданные? Слух такой прошел, - пояснил Ведомый, поймав мой взгляд.

- В обще-то мне нельзя говорить, но тебе скажу, подписку о неразглашении с меня почему-то не взяли...

- Ага, проснулся уже?

Повернувшись, увидел подполковника Стрижа, который хмуря брови, смотрел на меня.

- Извините, товарищ подполковник, только встал...

- Да ничего. Я тут услышал ты начал просвещать ведомого причину своего отсутствия? Мне тоже интересно послушать, а то прилетел капитан ГБ и что-то невнятно пробормотал, что ты на задании.

- Да ничего особенного не было, товарищ подполковник. Все просто, несколько немецких агентов которые окопались в штабе фронта решили развалить его при наступлении немцев. А я был один из тех камешков, что заклинил их механизм.

- Вот даже как? А то тут слух прошел, что ты в тюрьме сидел.

- Пришлось. Один из них был задержан несколько недель назад, вот и пришлось внедрять меня. Разговорить сумел, а дальше уже работали другие.

Мы с Никифоровым вчера подробно отработали мою легенду, так что отвечал я спокойно. Хотя капитан все-таки посоветовал говорить всем, что просто был на задании. А на каком, их не касалось. Но боевым товарищам я так ответить не мог, пусть владеют хоть краем информации.

- Мне знакомый говорил, что арестовали больше ста человек, - задумчиво пробормотал Стриж. Микоян сидел тихо как мышь впитывая информацию, похоже, он не без основательно считал, что его могут выгнать из землянки.

- Не знаю, я к такой информации допущен не был. Думаю, если поделить три раза, количество будет более-менее точным.

- Ну да. Ладно, давай я тебя введу в курс дела полка...

В течение нескольких дней я привыкал, что командующим фронта вдруг стал Власов. Ни какой-нибудь однофамилец, а тот самый генерал Власов. Командующий русской освободительной армии. РОА. Солдат которого, все прозвали 'власовцы'. Даже сейчас он мной воспринимался как-то негативно. Однако воевать Власов умел, и хорошо. За неделю, что прошли с момента моего возращения, он не только усилил позиции на перешейке, создав глубоко эшелонированную оборону, но и провел несколько войсковых операций, потеснив немцев и захватив двадцатикилометровый плацдарм. Еще они какой-то там стратегический мост захватили, точно не заною какой, его прикрывал другой полк. А мы работали по старой схеме, то есть охотились на немцев, уничтожая их воздушные силы. В строй вернулся как-то быстро, меня втянула рутина войны.

Как не было обидно, но я сделал всего четыре вылета, сбив один высотный разведчик, после чего меня посадили в оперативный штаб полка. Стрижа вызвали в штаб фронта, где он пропадал четвертый день, я же исполнял его работу, то есть командовал полком, направляя своих охотников навстречу подлетавшим немцам. Посты ВНОС тут работали достаточно хорошо, так что, работали мы продуктивно, сняв с плеч двух соседних истребительных полков большую часть работы, из-за чего один из них направили на сопровождение бомбардировщиков. Им как раз не хватало прикрытия, потери они несли немалые.

- Гвоздика! - отвлек меня от размышлений едва слышный крик из динамика. Радиостанции были советскими, так что уровень шума был сопоставим.

- Гвоздика на связи, - нажав на клавишу, ответил я.

- Шестнадцать пузатых, рядом восемь пчел. Курс двенадцать-шесть. Квадрат пять дробь шестнадцать.

- Я Гвоздика, вас понял, - ответил я. Обернувшись, и посмотрев на своих радистов, улыбнулся и, кивнув, сказал: - Поверили. Начали!

Парни, хмурясь, стали вызывать закрепленные за каждым группы и передавать каждой готовность один. Операция 'Ы' разработанная мною, начала набирать свои обороты.

Думаю, стоит рассказать, что все это значит.

После того как командир уехал в штаб - кстати долгое отсутствие Стрижа начало уже тревожить меня - во время одного из перехватов группы немецких бомбардировщиков звено охотников попало в ловушку, причем самую настоящую. Фрицы за три дня яростных боев, уже поняли с кем они имеют дело, да и пленные летчики подтвердили это. Поэтому и началось противостояние. В результате этой засады мы потеряли три машины, и двух летчиков. Оба погибли в воздухе, один успел плюхнутся на брюхо и шустро свалить под защиту небольшой группы деревьев. Это мне не понравилось, причем очень.