Михаил Ланцов - Александр 3 Цесаревич. Корона для «попаданца»

- Пожалуй.

Павел Георгиевич тихо удалился, оставляя цесаревича наедине с собой. Обстоятельства довольно регулярного бдения ночью самого Дукмасова из-за большого объема работы сказались, а потому получилось достаточно быстро организовать доставку в кабинет Александра все необходимое для чаепития. Особым разнообразием 'закуски', правда, не отличались в связи с неурочным часом, однако, выбрать было из чего.

Пили не спеша и задумчиво. Саша сосредоточенно смотрел куда-то вдаль, так, будто стен вокруг и не было. Павел же, чуть скосив глаза, наблюдал за цесаревичем и методично, но аккуратно хрустел баранками, стараясь не отвлечь его от рассматривания чего-то очень важного где-то там, за стенами. В конце концов, после, наверное, пяти минут молчания Александр продолжил.

- Вот ты говоришь, что я сгущаю краски. Почему ты так считаешь?

- Ваше императорское высочество, я не очень разбираюсь в политике, поэтому мне сложно судить о ситуации в целом, - Дукмасов несколько смутился, оказавшись неготовым к подобному вопросу.

- То есть, ты просто из вежливости подобное говоришь? Дескать, все будет хорошо и так далее? Обычная лесть... - Последние слова Александр сказал очень тихо, рассматривая чаинку, плавающую в кружке.

- Нет! Это не лесть! Я же вижу, что вы делаете! Как все меняется вокруг вас. В крупном, глобальном масштабе я не могу судить, так как не знаю, что там происходит, а в рамках отдельно взятой Москвы, вы уже совершили чудо. - Дукмасов несколько возбудился и раззадорился из-за того, что Александр его назвал льстецом, которым он никогда не был. Это Павла зацепило. Однако сам цесаревич лишь хмыкнул, достал из ящика стола плотную папку зеленого цвета на веревочных завязочках, и передал ее адъютанту.

- Вот, можете ознакомиться, Павел Георгиевич, - тот удивленно посмотрел на Александра, хотел было что-то сказать, но передумал, и молча стал возиться с завязками картонной конструкции.

Папка оказалась уникальной. Александр собирал в ней сухую выжимку по своим бухгалтерским и стратегическим заметкам, включая разведывательную информацию и воспоминания. Битый час Павел Георгиевич увлеченно рассматривал листочки, написанные твердым почерком Его императорского высочества и которые, вероятно, до сего момента никто не видел, кроме самого Александра. Конечно, цесаревич рисковал, показывая еще одному человеку столь важные документы, однако, запомнить что-то значительное из материалов, предоставленных ему для чтения он вряд ли смог. То есть, риск был невелик.

- Все равно я вас не понимаю. Судя по материалам этой папки, - Павел слегка потряс пачкой документов, - вы создали огромную финансовую империю, которой ничто не угрожает. За столь малый срок добиться подобного решительного успеха - впечатляющий результат.

- И что с того? Ну, допустим, заработал я огромное состояние. Какой с этого толк? Лично я могу совершенно спокойно прожить и на то содержание, что мне положено по законам Российской Империи. Даже более того, я могу вообще от всего отречься и пойти без гроша в кармане в мир. Меня это не пугает. Проблема лежит совершенно в другой плоскости - мои амбиции выходят за пределы моих собственных личных интересов. Я хочу добиться успеха в совершенно ином масштабе. Мне мало радостной и изобильной жизни. Можете считать это гордыней и запредельным для обычного человека честолюбием.

- Но...

- Посмотрите вот сюда и сюда. Что вы видите? Ничего? Печально. Ну да вы в бухгалтерии и не разбираетесь. Эта сводка, которую я смог собрать по благосостоянию подданных моего отца. Так вот, основная беда России, как вы видите, в том, что она бедна как церковная мышь. Да, конечно, у нас есть огромные запасы природных ресурсов, но все это вторично и, по большому счету, неважно. Богатство государства определяется не по количеству миллионов в карманах нескольких сот ее жителей, и не по природным богатствам, которыми располагает занимаемая страной территория. Это все бред сивой кобылы. Богатство государство определяется лишь по одному критерию - тому, как живут ее жители. Причем, не по принципу 'средней температуры по больнице', а ориентируясь на беднейшие и самые широкие слои: крестьян и рабочих. Этот момент особенно важен. Потому как мы говорим о богатстве страны, а не о богатстве ее правителей.

- Любопытно... - задумчиво сказал Дукмасов.

- Безусловно. Вы меня уже неплохо знаете, и понимаете, насколько я далек от гуманизма и прочих восторженных глупостей. Да и нет права у меня слюни пузырями распускать. А потому, я смотрю на ситуацию исключительно с прагматичной точки зрения. Основа независимости любого государства заключается в самобытности ее экономики. Это фундамент. Ядром любой здоровой экономики является товарное производство. Не добыча сырья, например, леса, и продажа его иностранным компаниям, а производство товаров. То есть, то, о чем ратовал Петр Алексеевич, когда создавал империю. Так вот. Мануфактуры, заводы и фабрики выдали в конечном итоге какой-то продукт. Что с ним делать? Правильно. Его необходимо продать. На полученные деньги закупить еще сырья и сделать еще больше этого продукта. Само собой с учетом издержек и прочего. Это называется оборот. Он нужен любому производству как воздух. И чем выше, тем лучше.

- Но как его получить, если крестьянам просто-напросто не нужны многие промышленные товары?

- Для любого оборота нужен рынок сбыта, основу которого составляют покупатели, не только желающие приобрести предложенный товар, но и могущие это сделать. То есть, у них есть деньги в нужном объеме для этого, они в курсе существования этого товара и он находится в их досягаемости. Ведь никто не поедет за новой отверткой в Новую Зеландию, это глупо. Значит, магазин, который продает этот самый промышленный товар, должен быть расположен так, чтобы покупатели могли до него добраться, не прикладывая для этого каких-то нереальных усилий. Пока ясно, что я говорю?

- Да, - Дукмасов решительно кивнул.

- Но тут нужно указать интересный нюанс. Чем выше оборот промышленных товаров, тем ниже стоимость и выше скорость производства. То есть, при производстве десяти тысяч керосиновых ламп мы будем иметь издержки из расчета на одну лампу меньше, чем при производстве ста штук. Это не считая того, что технологическая цепочка в первом случае будет отлажена значительно лучше. В конечном итоге, это приведет еще к какому-нибудь приятному бонусу. Но тут важно помнить об одном моменте, который ведет к созданию мыльного пузыря.

- Чего? - удивился Павел.

- Мыльного пузыря. То есть наблюдаемого фальшивого эффекта в экономических процессах. Смысл вот в чем. Как я уже говорил, любому производству нужен оборот. Но желание его увеличить любой ценой может привести к тому, что производители будут искусственно снижать качество производимой продукции, желая ее скорейшую порчу с последующей покупкой нового образца. Это позволяет очень серьезно увеличить объем производства при серьезном снижении качества. Итог оказывается очевиден. Из широких масс населения выкачиваются сбережения, а итоговое качество производства падает, в конечном счете, до такого уровня, что никакие серьезные проекты общество, пораженное подобным заболеванием, осуществить уже не может. Исчезает культура производства. То есть, новые, требующие более высокого уровня технологической обработки товары производить не получится, либо количество брака будет очень высоко. Вспомните, чем я занимаюсь на своих заводах? Правильно. Я не жалею денег и сил на то, чтобы повысить уровень квалификации своих рабочих, чтобы они смогли изготавливать быстрее и проще более сложную продукцию. Ведь итоговая стоимость технически сложного товара упирается, в том числе, в количество человеко-часов, затраченных на ее производство. Человеко-часы это не только время, оплачиваемое рабочим. Это много чего интересного, например, технологические издержки или потери от непрямой выгоды, вызванные простоем оборудования.