Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

Тереза Гвиччиоли

Пизанские власти не особо обрадовались, когда Тереза с братом, а затем и собственной персоной Байрон, прибыли в их город. Напряженное перемирие почти переросло в войну месяц назад, когда Байрон, Шелли и четверо представителей местного английского круга ввязались в потасовку с грубым итальянским драгуном возле южных ворот. Драгун ударил Шелли по лицу гардой сабли, и в последовавшей за этим свалке один из слуг Байрона наколол драгуна на вилы. Вояка в конце концов оправился от раны, и слугу не посадили, но тайные агенты правительства теперь повсюду следовали за Байроном, Терезой и ее братом.

Кроуфорд, конечно же, надеялся, что они с Джозефиной вне подозрений.

Он продолжал работать врачом как Майкл Айкмэн, после того, как они с Джозефиной сбежали из Рима. Он боялся, что фон Аргау мог изъять его поддельные медицинские аттестаты из официальных записей в Риме, но в университете были настолько впечатлены его очевидным опытом и компетентностью, что обошлись без доскональной проверки бумаг, и они с Джозефиной перебрались сюда, в надежде, что наконец смогут где-то осесть. Кроуфорд думал, что они могут жить вместе как брат и сестра до конца жизни ― не похоже, чтобы один из них надумал жениться.

Сейчас ему было сорок два, и он почти всегда ходил с тростью из-за жеманной уверенности, что уже никогда не сможет разработать свою левую ногу, и проводил большую часть времени, читая или работая в саду; а Джозефина пребывала в здравом уме весь беззаботно пролетевший последний год. Вина и кухня Тосканы [300]поправили также и ее фигуру, так что теперь она выглядела почти как ее покойная сестра, а щедрое итальянское солнце покрыло загаром ее кожу и расцветило длинные волосы всеми оттенками серебра, золота и бронзы. Они сдружились с Пизанскими англичанами и часто гостили по средам на званых обедах Байрона. Хотя теперь они, по правде сказать, были скорее итальянцами, чем англичанами.

Кроуфорд смотрел вправо, на плещущую под ногами воду канала, и, когда поднял взгляд, чтобы не пропустить беломраморный фасад дома Байрона, увидел старика, который, как и он, прогуливался с тростью ― но Кроуфорд был слишком занят своими мыслями, так что удостоил его лишь мимолетного взгляда.

В этот миг на балконе второго этажа показался Байрон, его седеющие волосы трепетали на ветру, и Кроуфорд уже хотел махнуть ему, но задержал руку, когда увидел мрачное выражение на осунувшемся лице лорда. Спустя мгновение парадная дверь распахнулась, и из палаццо выскочил Перси Шелли. Он тоже выглядел расстроенным.

― Перси! ― окликнул его Кроуфорд, ускоряя шаг. ― Что случилось?

Шелли сощурился, словно не узнавая его, затем тряхнул головой. ― Вы с сестрой сможете отправиться с нами в Специю? ― прямо спросил он. ― У меня есть основания думать, что нам понадобятся… медицинские навыки по твоей части .

Кроуфорд, честно говоря, так и не сумел проникнуться симпатией к Шелли. ― Даже и не знаю, Перси, по крайней мере, не сразу. А что, Мэри или Клэр беременны?

― По правде сказать, мы думаем, что Мэри может быть снова ― но мы еще не совсем уверены… Он раздраженно махнул рукой. ― Я могу заплатить вам больше, чем вы получаете в вашей больнице.

Кроуфорд знал, что это не так ― Шелли задолжал многим людям, даже своему английскому издателю. ― Сожалею. Мы действительно не можем покинуть Пизу. Ты же знаешь, Джозефина нездорова. Ее нервное расстройство…

На миг показалось, что Шелли готов возразить ― но он просто молча кивнул и гордо прошествовал мимо; мгновение спустя он слетел по ступенькам частного причала Байрона к пришвартованному скифу, гневно стуча каблуками по мокрому камню.

Кроуфорд снова взглянул на балкон, но Байрон уже скрылся внутри. Он вернул взгляд на улицу, и, наконец, заметил давешнего старика ― и тотчас нырнул под прикрытие утопленного входа в дом Байрона и загромыхал дверным молотком, так как ему показалось, что он узнал этого старика.

Он думал, что это был… как же его звали?… де Лож, тот самый выживший из ума странно-говорящий старикан, который тогда во Франции помог ему раздобыть паспорт Айкмэна ― а затем попросил утопить его в качестве ответного одолжения ― шесть долгих лет назад и более чем в пятистах милях отсюда.

― Ну, давай же Флетчер, ― прошептал он в закрытую дверь. Он пытался убедить себя, что де Лож не может его узнать ― он уже не тот молодой, темноволосый Майкл Кроуфорд, что из последних сил выбрался на берег возле поселка Карнак, тем июлем 1816-го.

«Может, это вообще не де Лож. Что ему здесь делать»?

«Мог ли он искать здесь Кроуфорда»?

Эта мысль испугала его, и он еще сильнее замолотил в дверь.

Наконец слуга Байрона отворил дверь, с огорченным удивлением на морщинистом лице.

― Извини за такую настойчивость, Флетчер, ― хватая ртом воздух, выдохнул Кроуфорд, и миг спустя брови слуги задрались еще выше, так как Кроуфорд поспешно скользнул внутрь, а затем рывком захлопнул за собой дверь. ― Там… один мой давнишний кредитор, и я не хочу, чтобы он меня увидел.

Флэтчер пожал плечами и кивнул, и Кроуфорду пришло на ум, что за эти годы Байрон, вероятно, несметное число раз врывался в дома, где он жил, точно также объясняя свою поспешность.

― Прикажете о вас доложить, ― осведомился Флэтчер, ― или вы просто… ?

― Нет, он на самом деле меня ожидает. Мы собирались прокатиться верхом и пострелять в Маремма.

― Я доложу милорду о том, что вы здесь, ― сказал Флэтчер, поднимаясь по лестнице, ― хотя он, возможно, не в настроении.

Кроуфорд опустился на один из диванов, а затем невидяще уставился на расписанный цветами высокий потолок, размышляя, что могло так расстроить Шелли и Байрона. Они что, поссорились?

Совершенно невозможно. Шелли часто бывал заметно раздосадован непристойными шутками Байрона и его, хотя и легким, но вездесущим высокомерием, которым его наделяло английской пэрство, а больше всего, его отказом общаться с Клэр или хотя бы позволить ей навещать их дочь Аллегру, которую позже он поместил в женский монастырь в Баньякавалло [301]на противоположном берегу Италии.

Тем не менее, Шелли вряд ли порвал бы с Байроном, так как лорд был главным сотрудником и что самое важное спонсором Либерала , журнала который они собирались издавать. Журнал должен был публиковать новые поэтические работы Байрона и Шелли и спасти друзей Шелли, семейство Хантов, от банкротства ― Ли Хант вместе с женой и детьми уже, должно быть, на пути из Англии в Пизу ― но нужная провокация в подходящий момент могла подточить самообладание Шелли.