Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

К началу 1939 года практически все деструктивные оппозиционные силы в СССР во всех слоях общества были подавлены. Назначение Берии на должность наркома внутренних дел означало, что практически во всех ключевых государственных организациях находились устраивающие Кремль кадры. Незадолго до этого армейское командование было полностью подчинено партийному руководству и, следовательно, Сталину. Он имел теперь и сплоченные в идеологическом отношении вооруженные силы.

Огромное внутриполитическое значение для страны имел очередной XVIII съезд ВКП(б), проходивший в Москве с 10 по 21 марта 1939 года. Высший партийный форум собрался в период сильнейшего, с момента консолидации российского государства, обострения мирового кризиса. На первом же заседании съезда 10 марта Сталин выступил с Отчетным докладом ЦК партии. Дипломатические наблюдатели не могли не заметить уверенной тональности его выступления. Это касалось и аспектов внешнеполитической деятельности. Основную причину того, что государства-захватчики смогли спровоцировать ряд региональных конфликтов с последующей тенденцией перерастания в мировую войну, Сталин усмотрел в отказе большинства неагрессивных стран и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективной безопасности и переходе их на позицию «невмешательства». Политика «нейтралитета» стран Запада означала, по мнению Сталина, «попустительство агрессии, развязывание войны», которая неизбежно превратится в мировую. Угроза войны над западными демократиями, считал Сталин, нависла не меньшая, чем для СССР. При этом он довольно саркастически высказывался о некоторых политиках и деятелях западной прессы пытающихся посредством провокационных заявлений втянуть страну Советов в военные конфликты с непредсказуемыми последствиями.

Сталинское внешнеполитическое кредо заключалось в следующем: «Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну военным провокаторам, привыкшим загребать жар чужими руками».

Советское руководство пристально следило за ходом событий в Европе, нараставших как снежный ком. Оккупация Чехословакии и создание Протектората Чехии и Моравии, произведенные Германией в разгар работы съезда, не застали его врасплох. По свидетельствам московских очевидцев, в Кремле не испытали того потрясения, которое ощутили западные государственные деятели. Лишь после оккупации Праги германским вермахтом эти люди прозрели, они увидели полное нежелание Гитлера считаться с Англией и Францией, а также игнорирование взятыми на себя обязательствами.

Советская сторона с удовлетворением, перемешанным со злорадством, наблюдала за тем, как разрыв Мюнхенского соглашения наконец-то вывел широкие слои английского общества вместе с ее премьер-министром Чемберленом из летаргии умиротворения. Сталин же психологически был готов к тому, что Гитлер не удовлетворится достигнутым по причине все возрастающего аппетита. Он уважал силу, поэтому в создавшейся обстановке советский лидер не мог не задумываться о возможности корректировки курса. К тому же у СССР были контракты с чехословацким правительством на поставку оружия заводами «Шкода». Судьба этих контрактов не могла не волновать Сталина.

Начало 1939 года ознаменовалось в Европе окончанием кровопролитной гражданской войны в Испании. В марте Мадрид был занят войсками мятежного генерала Франко. Правительства Англии и Франции потребовали от легитимного республиканского правительства прекратить сопротивление и капитулировать. В Испании утвердился выгодный Италии и Германии профашистский режим.

Занимаясь проблемами за Пиренеями, Сталину пришлось учитывать несколько довольно важных обстоятельств: не допускать прямого участия России в войне на другом конце континента и тем самым возрождения пугающего образа СССР как экспортера революции. С другой стороны, было очень трудно удержаться от поддержки дела, которое сплотило прогрессивную общественность во всем мире — нужно было постараться не допустить поражения республиканского правительства.

Последнее, между тем, оказалось расколотым из-за разногласий в вопросах идеологии и политики. Антифашистские силы не смогли преодолеть свои противоречия и какой-то период времени Каталония (территория подконтрольная республиканскому правительству) пребывала в состоянии «новой гражданской войны в гражданской войне». Главным образом это обстоятельство, а также некоторая неустойчивость в высших эшелонах власти в СССР вынудила Сталина постепенно свернуть помощь Испании и отозвать советских военных советников.

По мере того как увеличивалась вероятность большой войны в Европе и на Дальнем Востоке, решение внешних проблем стало основной головной болью Сталина. Поскольку положение внутри страны представлялось ему стабильным, он, естественно, обратил свой взор на дела международные. До сего момента влияние Сталина на дипломатическое ведомство было явно недостаточным.

Еще в июле 1930 года старого германофила Чичерина официально сменил на посту НКИД Литвинов. Как дипломат он имел определенный вес и пользовался авторитетом в международных кругах. Однако как человек независимых взглядов и обладавший внутренней свободой в глазах Сталина и, особенно, его ближайшего окружения, Литвинов выглядел недостаточно надежным. К тому же он был по национальности этническим евреем и не имел склонности к компромиссам в отношении политики проводимой нацистской Германией.

Литвинов всегда пытался придерживаться курса ориентированного на сближение с британцами и французами. 17 апреля 1939 года он выдвинул официальное предложение Великобритании и Франции о создании единого фронта взаимопомощи трех держав для обуздания стран-агрессоров. Тройственный союз служил бы гарантом безопасности неприкосновенности тем государствам Центральной и Восточной Европы, которым угрожала Германия.

Однако эти страны сами не знали, чего они больше боятся — германской агрессии или спасения с помощью Советов. Для участия в правительственном обсуждении вопроса о тройственном пакте взаимопомощи и перспективах его заключения, Литвинов вызвал в Москву советского полпреда в Англии И.М. Майского.

Кремлевское совещание советского правительства состоялось в третье декаде апреля. Оно имело исключительно большое значение. На нем, как было замечено наблюдателями, в отношениях между Сталиным и Молотовым, с одной стороны, и Литвиновым с другой, появилась определенная напряженность. Из информации, предоставленной Майским, членам правительства и коллегам по НКИД вырисовывалась малоутешительная картина. Из сообщения же полпреда в Германии А.Ф. Мерекалова, также участвовавшего в совещании, следовало, что немцы демонстрируют добрую волю и сигнализируют о возможности переговоров. Кроме того, Мерекалов, видимо, привез в Москву информацию о намерении Гитлера разделаться с Польшей.