Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

Управление страной было почти парализовано. Боевой дух польской армии надломился. Постепенно она утрачивала боеспособность, хотя 3 сентября Франция и Великобритания с ее доминионами объявили войну Германии. Бои местного значения продолжались до начала октября, но то была лишь затянувшаяся предсмертная агония.

Союзники же лишь сымитировали помощь Польше. 9 сентября десять французских дивизий на фронте в 32 км проникли в предполье Западного вала, так называемой линии Зигфрида, и продвинулись на глубину 3— 8 км. Наступление было лишь символическое, призванное успокоить общественное мнение, а также подбодрить поляков. Германские войска, не принимая сражения, отошли на основные позиции.

Окончательный исход германо-польского военного столкновения был еще далеко не ясен, когда Сталин отдал приказ советским войскам перейти границу с Польшей. Красная Армия уже практически выступила, когда заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин пытался вручить поздно ночью послу Польши В. Гжибовскому ноту, лично выправленную вождем. Поднятый с постели амбассадор, едва не потерял дар речи. Гжибовский стал уверять Потемкина, что нельзя говорить о распаде польского государства. Основные силы армии еще целы и подготовляются к решительному отпору германским войскам. Все аргументы польского посла были тщетными. В 5 часов утра 17 сентября войска Украинского и Белорусского фронтов перешли границу и стали почти беспрепятственно продвигаться на запад.

Менее чем через неделю соединения Красной Армии вошли в соприкосновение с германскими войсками и начали маневрировать с целью соблюдения договоренностей о линии демаркации. Советы заняли территории, населенные этническими украинцами и белорусами, приблизительно соответствующей черты когда-то рекомендованной в Версале. К концу сентября Красная Армия завершила свою миссию, граница СССР отодвинулась на запад на 250-300 километров. На территории площадью свыше 190 тысяч квадратных километров проживало более 12 миллионов человек.

И вновь Риббентроп вылетел в Москву для дальнейшего урегулирования вопросов советско-германских отношений. По его мнению, он нашел у «Сталина и Молотова ярко выраженный дружеский, почти сердечный прием». Однако «сердечный прием» не помешал Сталину скорректировать заключенное в августе соглашение и выдвинуть притязание на включение в сферу советских интересов Литвы. Явно не с легким сердцем Гитлер дал свое согласие.

Как и во время первого визита Риббентропа, переговоры с русской стороны вел Сталин и частично Молотов. На сей раз, правда, в Кремле был дан в честь немецкой делегации приличный банкет, на который были приглашены члены Политбюро. Обе стороны, покамест, неукоснительно соблюдали договоренности относительно Польши.

С точки зрения вынужденного эмигрировать польского правительства, отторжение СССР части территории Речи Посполитой, так же как и захват Германией другой части расценивались одинаково. Но, характерный штрих, английское правительство никогда не обещало полякам, что Великобритания будет добиваться восстановления польско-советской границы по состоянию на 1 сентября 1939 года. Следовательно, Сталин превосходно ориентировался в лабиринте западной политики и особенно британской, что сказалось и на его подходе к польским делам.

Действия Германии и России, осуществившие в сентябре 39 года очередной раздел Польши, без объявления войны соответственно буквы международного права, вроде бы равнозначны. Между тем, русские имели моральное право, фактор отнюдь не последний в политике, на возврат земель, населенных преимущественно этнически родственными народами, бесцеремонно отторгнутых Польшей в 1920 году. Поэтому как в Англии, так и во Франции достаточно спокойно отреагировали на поглощение части польской территории Советами.

Представляет определенный интерес высказывание по поводу тогдашнего германо-русского сближения Уинстона Черчилля. Британский политик заявил, что невозможно определить, кому внушал большее отвращение одиозный противоестественный акт — Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. А тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, ознаменовал всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии тех лет. Советская политика если и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высшей степени реалистичной.

Последняя фраза Черчилля заключает в себя скрытую похвалу. Ее можно расшифровать примерно следующим образом: флегматичный славянский медведь, не договорившись с индифферентными галльским петухом и британским львом, лишь вынужденно согласился на альянс с агрессивным германским орлом.

Пророчества Гитлера, казалось, сбывались. Англичане и французы не показывали сильного стремления воевать. Они не оказали действенной помощи Польше, хотя и объявили войну Германии. Вместо бомб английская авиация сбросила над территорией Германии тонны пропагандистских листовок, обеспечив континент на долгие годы туалетной бумагой.

Почти одновременно Даладье и Чемберлен поставили перед Сталиным вопросы о Польше. Тон запроса французского премьера был категоричнее, поэтому советский ответ был дан английскому лидеру. А французам послали копию этого ответа, решив в Москве, что вопрос исчерпан. Главной целью советского правительства объявлялась защита прав и интересов украинского и белорусского населения. Также Советский Союз намеревался оставаться нейтральным в войне.

Черчилль в то же время прозорливо заявил по радио, что фактически Восточный фронт уже создан, подразумевая неминуемость германо-русского столкновения в будущем. Он в определенной степени успокоил слушателей, сказав: «Я не могу представить действия России. Эта страна — загадка, покрытая мраком неизвестности, но, возможно, существует ключ к пониманию. Этот ключ — национальные интересы России( выделено мной — М.А. ). Интересы России и ее безопасности не допускают, чтобы Германия утвердилась на берегах Черного моря или опустошила и подчинила себе славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречит историческим жизненным интересам России».

С 8 по 12 октября Гитлер подписал документы о ликвидации Польского государства, присоединении к Германии ее западных воеводств и создании генерал-губернаторства. На суше воцарилась непонятная длительная гнетущая пауза. Французские армии не начали наступления на Германию. Завершив свою мобилизацию, они оставались в бездействии по всему фронту. Англичане ограничились отправкой небольшого контингента своих войск на материк и также не спешили открывать военные действия. Обе противоборствующие стороны окапывались, разглядывая друг друга в бинокли.