Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса

15 октября ГКО принял решение о срочных эвакуационных мероприятиях в столице. В то же время пункт, посвященный лично его главе, звучит на редкость обыденно, как будто речь идет о рядовом переезде с одной квартиры на другую: « т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке» ( выделено мной — М.А. ). Лишь после решения свыше в городе началась ускоренная эвакуация населения и правительственных учреждений, дипломатического корпуса, оборонных заводов, а также научных и культурных учреждений в глубь страны. Москва заметно обезлюдела, но Вождь оставался в ней. Аппарат Генерального штаба во главе с Шапошниковым убыл на запасный командный пункт. С целью оперативного обслуживания Ставки осталось считанное число генштабистов с Василевским. На самый крайний случай для них и Сталина на центральном аэродроме в полной готовности к взлету стоял самолет.

Для строжайшего укрепления порядка и дисциплины с 20 октября в Москве и прилегающих районах было введено осадное положение. Каждое серьезное нарушение пресекалось самыми суровыми карательными мерами, вплоть до ликвидации на месте преступления.

В эти решающие дни и часы Сталин предпринимал личные неординарные и весьма эффективные меры. Исторический приказ, начинавшийся столь непривычно даже в те времена: «Сим объявляется», Верховный Главнокомандующий продиктовал собственноручно, забраковав проект постановления ввиду его неопределенности и расплывчатости. 20 октября он по своему обыкновению внезапно позвонил главному редактору «Красной Звезды» Д.И. Ортенбергу и распорядился напечатать в следующем номере-газеты большое фото Жукова. Тем самым, Верховным преследовались, по меньшей мере, две цели. Жукову внушалось, что исключительно с его именем связаны теперь надежды и чаяния всех соотечественников. Одновременно, на него возлагалась гигантская ответственность за оборону Москвы.

Сталин был преисполнен решимости защищать столицу до последней возможности. Самим фактом присутствия в эти невероятно трудные дни в Москве советский лидер на всех оказывал огромное моральное воздействие. Хотя у него не было и не могло быть полной уверенности в том, что столицу удастся отстоять.

Но в самые трудные моменты Сталин уделял повышенное внимание состоянию боевого духа и находил возможность именно в этот период времени поощрять наиболее отличившихся воинов и ближайших сотрудников. Так, к примеру, 28 октября, когда противник из биноклей разглядывал столицу, Василевскому и трем его ближайшим сотрудникам были присвоены очередные генеральские звания.

По инициативе Сталина в начале ноября были проведены собрание и парад войск в ознаменование 24 годовщины Октябрьской революции. Торжественное собрание проходило как обычно, с приглашением не менее 2 тысяч гостей, а члены правительства восседали на трибуне. Мастерами искусств был дан праздничный концерт, и работал буфете лакомствами. Единственным отличием было то, что собравшаяся публика выглядела менее респектабельно, а само заседание проходило под землей, в зале станции метро «Маяковская». Трансляция доклада Сталина велась на всю страну.

В своем довольно пространном выступлении, сопровождавшемся бурными аплодисментами, Вождь, в частности, заявил: «Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат. Отныне наша задача, задача народов СССР, задача бойцов, командиров и политработников нашей армии и нашего флота будет состоять в том, чтобы истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей Родины в качестве ее оккупантов. Никакой пощады немецким оккупантам! Смерть немецким оккупантам!»

Впоследствии, однако, Сталин практически дезавуировал столь кровожадные намерения в завершающей части приказа народного комиссара обороны № 55 от 23 февраля 1942 года. Он категорически опроверг злостные инсинуации о том, «что Красная Армия имеет своей целью истребить немецкий народ и уничтожить немецкое государство». Советские войска, заявил вождь, имеют своей целью изгнание оккупантов из страны и освобождение своей земли от немецко-фашистских захватчиков.

7 ноября, несколько раньше обычного, в 8 часов утра начался традиционный парад войск Красной Армии на Красной площади в Москве. Сталин обратился с трибуны Мавзолея к присутствовавшим с краткой напутственной речью. Торжественным маршем наспех сформированные части и соединения сразу отправлялись на фронт. Вся церемония продолжалась чуть больше часа. После небольшой заминки она транслировалась на всю страну, с воодушевлением воспринявшую глас несдающейся столицы.

Жизнь в осажденной Москве, между тем, не замерла полностью. Противовоздушная оборона ее была организована весьма эффективно. Летчики люфтваффе не смогли нанести Москве большого ущерба, о чем засвидетельствовал, в числе прочих и Климковский. Вследствие подписания советско-польского договора он был выпущен на свободу после 11 месячного пребывания в тюрьме на Лубянке. Причем, исходя из рассказа польского офицера, содержался он в ней в довольно комфортных условиях.

Климковский поражался эффективности действий сил ПВО Москвы, а также восхищался маскировкой города и оперативностью работников служб, мгновенно ликвидировавших самое незначительное повреждение или разрушение.

Хотя не все театры и кино работали, творческие импульсы москвичей не прерывались. Во всех станциях московского метрополитена предоставлялся приют жителям в часы бомбардировок. В метро жизнь также не замирала полностью, люди приспосабливались и чем-либо занимались. Иные читали, другие пели песни, учили детей. Даже под землей исхитрялись устраиваться с некоторым комфортом. Там выступали с концертами артисты, а некоторым женщинам довелось родить детей.

Сталин в свой подземный кабинет спускался при объявлении воздушной тревоги. Под его сводами рождались решения, предвосхитившие поражение гитлеровской Германии. В остальное время Сталин предпочитал находиться во флигеле, отведенном ему во дворе занятого под Генштаб большого дома на улице Кирова. Там он работал и принимал доклады. Станция метро «Кировская» также находилась в распоряжении Генштаба.

В середине ноября начался второй этап немецкого наступления на Москву. Противник медленно прогрызался вперед, сквозь промерзшую почву Подмосковья.

В один из критических дней Сталин позвонил Жукову и прямо вопросил:

— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

Прямодушный генерал отвечал соответственно:

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.