Джордж Мартин - Ночь «Вампиров»

Фон за спиной у президента вновь изменился. Шесть требований исчезли, а вместо них возникла огромная фотография длинноволосого молодого человека с бородой, в черном берете и мешковатой черной униформе. Он был убит — в грудной клетке зияла огромная дыра.

«За моей спиной вы видите фотографию одного из участников сегодняшнего нападения, — пояснил Хартманн. — Как и все нападавшие, которых мы обнаружили, он одет в форму военизированного подразделения ФОР».

Фотография исчезла. Хартманн смотрел непримиримым взглядом.

«Факты говорят сами за себя. На этот раз ФОР зашел слишком далеко. Я не поддамся на ядерный шантаж. Заверяю вас также, мои друзья и соотечественники, что причин для паники нет. К жителям Вашингтона я обращаюсь отдельно: не бойтесь, друзья. Обещаю, что самолеты, захваченные пиратами из ФОР, будут обнаружены и обезврежены прежде, чем достигнут Вашингтона. Пусть лидерам ФОР это послужит уроком: они сделали большую ошибку, выбрав путь запугивания правительства. Слишком долго им удавалось сеять сомнения среди нас и ослаблять наши ряды, действуя в угоду тем силам, которые хотят поставить наш народ на колени. Не выйдет! Я не намерен им попустительствовать! Сегодняшняя акция может быть охарактеризована только одним словом, и это слово — измена. Все ее участники будут рассматриваться как изменники родины».

— Я поймал их, — сказал Маккиннис. Его голос слегка заглушали радиопомехи. — Или еще кого-то.

Рейнольдс и сам это понял. Он бросил быстрый взгляд на экран радара. Объекты только-только, на несколько миль, вошли в зону локации и двигались на восток с хорошей скоростью и на хорошей высоте — девяносто тысяч футов.

Опять треск, потом голос Бонетто, командира звена:

— Похоже, что это все-таки они. Я насчитал девять точек. Идем на сближение.

Его самолет задрал нос вверх и стал набирать высоту. Остальные журавлиным клином последовали за ним: девять «Вампиров», истребителей-перехватчиков LF-7. Красные, белые и синие флажки на черном металле, из-под брюха торчат серебристые клыки — лазерные пушки. Смертельный охотничий комплект наготове.

В переговорном радиоканале раздался еще один голос:

— Вы чё там, пацаны? Они ж у нас прям под носом! Нам, кажется, крупно повезло!

Это Даттон, подумал Рейнольдс. Азартный парнишка, сорвиголова. Может, ему и впрямь кажется, что нам повезло. А у Рейнольдса совсем другое мнение. Вдруг он покрылся под скафандром липким холодным потом.

Парнишка не ошибся. Кто-то действительно был под носом. А если точнее — форовцы в бомбардировщиках типа LB-4. LB-4 — это монстры с лазерным оружием, и притом скорость могут развивать такую, что ого-го!

— Они нас видят, — сказал Бонетто. — Набирают высоту. И скорость. Шевелись.

Рейнольдс и так шевелился. Его «Вампир» шел замыкающим и неуклонно поддерживал форму клина. За стеклом кислородной маски глаза Рейнольдса непрерывно двигались, наблюдая за приборами. Переходим звуковой барьер. Коэффициент 1,3 от скорости звука. Затем 1,4. Затем набор высоты.

На экране радара отображалось положение бомбардировщиков. На инфракрасном экране — пятна. А за узким иллюминатором — ничего. Только холодное черное небо и звезды. Они поднялись выше облаков.

Вот дурни, подумал Рейнольдс. Такую технику сперли — пальчики оближешь, а обращаться с ней не умеют. Даже устройства противорадарной защиты не включили. Такое впечатление, что сами напрашиваются под удар.

Снова треск в наушниках и голос Бонетто:

— Они выравниваются. Будь готов открыть огонь по моему приказу. И помни, эти ребята неплохо вооружены.

Рейнольдс снова посмотрел на экран радара. Бомбардировщики LB-4 стабильно летели на постоянной высоте сто тысяч футов. LB-4 могли подняться и выше, но для «Рапир», истребителей сопровождения, это верхний предел.

Они не хотят отрываться друг от друга. Что ж, разумное решение. «Рапиры» форовцам сейчас понадобятся.

Рейнольдс прищурился. Что-то мелькнуло за стеклом иллюминатора. Какая-то серебристая вспышка. Неужели форовцы? Или плод его воображения? Трудно сказать. Но в любом случае он с ними скоро встретится. Расстояние между преследователями и их целью неуклонно сокращается: даже самые высокоскоростные бомбардировщики не могут превзойти по скорости «Вампиров». «Рапиры», конечно, могут, но им нельзя отрываться от бомбардировщиков.

Так что встреча — вопрос времени, которого остается все меньше. «Вампиры» настигнут форовцев задолго до Вашингтона. А дальше?

Рейнольдс не хотел думать об этом. Ему никогда не приходилось участвовать в боевых действиях. И такая перспектива его не радовала.

Во рту у него пересохло. Он с трудом сглотнул. Только сегодня утром они с Анной обсуждали, как удачно складывается у него служба, строили планы на отпуск. И в самом деле. Скоро уже в отставку, а он все время прослужил в Штатах, остался жив. А ведь сколько его сослуживцев погибло в южно-африканской войне! Но у него все сложилось удачно.

И вот на тебе. Как гром среди ясного неба. Завтра будет уже не таким безоблачным. Если оно вообще будет. Умирать очень страшно.

Но дело не только в этом. Даже если он останется жив, все равно на душе у него будет скверно. Из-за убийства.

Его мучила не сама по себе необходимость убивать. Когда в приказе назвали его имя, он понял, что это не исключено. Но он думал, что будет стрелять в русских или в китайцев — одним словом, во врагов. Когда Штаты ввязались в южно-африканскую войну, он, конечно, побаивался отправки на фронт. Но случись такое, он смог бы сражаться там. Во главе Всеафриканского союза стояли коммунисты — так, по крайней мере, им говорили.

А форовцы — не чужие, до которых ему нет дела. Форовцы — свои ребята, такие же, как он. Только с радикальными взглядами. Они жили рядом. Черные парнишки, вместе с которыми он рос в Нью-Йорке. Учитель из квартиры ниже этажом. Он прекрасно ладил с форовцами, пока речь не заходила о политике.

А иной раз — и когда заходила. Шесть требований — вовсе не такая уж глупость. О Чрезвычайных городских комиссиях передавали страшные слухи. И одному Богу известно, что Штаты потеряли в Южной Африке или на Среднем Востоке.

Лицо Рейнольдса под кислородной маской исказила гримаса. Чего там, старина, сказал он себе. Прячешь скелет в шкафу. Ведь совсем уж собрался голосовать за ФОР в 1984 году, но в последний момент передумал и опустил бюллетень за Бишопа, Старого демократа. Об этом на военной базе не знала ни одна душа, кроме Анны. О политике давно уже не полагалось говорить друг с другом. Почти все его приятели — Старые республиканцы, но несколько человек примкнули к Альянсу свободы, и ему от этого как-то не по себе.

Сквозь треск прорвалась команда Бонетто: