Джордж Мартин - Ночь «Вампиров»

«Дуглас Браун назвал обвинения в адрес ФОР „гнусной клеветой“, — подал реплику Эмери. — Он вообще ставит под сомнение сам факт нападения. Как его заявление согласуется с вашими словами?»

Гринштейн пожал плечами.

«Может, Брауну известно больше, чем мне. Могу только повторить — мы не отдавали никаких приказов о нападении на базу. Очень может быть, что и без нас нашлись такие люди, которым поперек глотки Хартманн с его фашизмом, и они решили взять дело в свои руки. Если так, то мы на их стороне».

«Так вы думаете, что атака все-таки была ?»

«Думаю, что да. Хартманн показал кадры с места событий. Думаю, даже у него не хватило бы наглости инсценировать такое ».

«И вы поддерживаете тех, кто это сделал?»

«Безусловно. В наших отрядах давно говорят, что черным и бедным не добиться справедливости, пока они не выйдут на улицы. Вот вам и подтверждение наших слов».

«А какова позиция политического крыла ФОР?»

Гринштейн опять пожал плечами.

«Мы с Дутом Брауном часто находим общий язык. А в этом вопросе у нас есть разногласия».

«Но разве военное подразделение партии не подчиняется политическому аппарату ФОР, и в частности Дугу Брауну?»

«Формально, на бумаге — да. А в жизни все несколько иначе. Разве боевики из Альянса свободы выполняют приказы президента Хартманна, когда идут охотиться на фриков или на чернокожих? Наши отряды самообороны предназначены для защиты населения. От бандитов, боевиков и чрезвычаек президента Хартманна. Еще мы добиваемся принятия Шести требований. И может быть, мы готовы пойти чуть дальше, чем Дуг и его люди».

«Последний вопрос. Президент Хартманн в своей сегодняшней речи сказал, что будет рассматривать членов ФОР как изменников родины. Ваш комментарий?»

«Пусть попробует, — улыбнулся Гринштейн. — Пусть только попробует!»

Пилотируемые форовцами бомбардировщики вновь появились на экране радара. Они по-прежнему шли на высоте 100 000 футов, скорость 1,7. «Вампиры» должны догнать их через несколько минут.

Рейнольдс смотрел на LB-4 через стекло иллюминатора почти в полном оцепенении. Ему было холодно, и в то же время он обливался потом. И еще ему было очень страшно.

Затишье между боями куда хуже самого боя, подумал он. Появляется время подумать. А во время боя думать некогда.

Рейнольдс жалел Маккинниса и в то же время радовался, что это случилось не с ним. Тут он сообразил, что у него все впереди. Ночь-то еще не закончилась. Пара LB-4 — это не пара пустяков.

И главное, все совершенно бессмысленно. Форовцы — сумасшедшие кретины. Ведь есть же другие пути, нормальные пути. Они не должны были делать этого. Вся симпатия, которую он когда-то испытывал к ФОР, сгорела в огне вместе с Маккиннисом, Трэйнором и другими его сослуживцами.

Форовцы заслужили той участи, которая им уготована. А Хартманн наверняка что-то для них приготовил. Сколько невинных людей погибло! И главное, совершенно напрасно. Из-за кучки отчаянных идиотов, которые решили пустить всем пыль в глаза, не имея ни малейших шансов на успех.

Затея была с самого начала обречена на провал. Бездарный, безнадежный план. Форовцы в принципе не могут победить в этой игре. Конечно, они могут его сбить. Как Маккинниса. Но есть ведь другие военные летчики, кроме него, другие самолеты. Все равно их догонят. А если они и сумеют долететь до Вашингтона, там их встретит кольцо противоракетной обороны. Хартманну пришлось попотеть, пропихивая этот проект в Конгрессе. Как оказалось — не зря.

Но даже если форовцы прорвутся, что из того? Неужели они и впрямь думают, что Хартманн сдастся, примет их требования? Исключено. Кто угодно, только не Хартманн. По-любому, форовцы проиграли. Если они одумаются и пойдут на попятный — им конец. Если они сбросят бомбы на Вашингтон, они, конечно, покончат с Хартманном — но ценой жизни миллионов своих же собственных сторонников. В Вашингтоне почти все население — чернокожие. Именно их больше всех среди тех, кто голосовал за ФОР в 1984 году. Он даже помнил статистику — около шестидесяти пяти процентов. Что-то в этом роде.

Короче говоря, происходящее — полная бессмыслица. Абсурд, которого не может быть. И все-таки он есть.

У Рейнольдса засосало под ложечкой. В иллюминаторе заметались тени и вспышки. Форовцы. Проклятые форовцы. Он вспомнил Анну и почувствовал острую, лютую ненависть к этим самолетам впереди, к людям, которые в них сидят.

— Не сводите с них глаз, — сказал Бонетто. — И держите ракеты наготове до моего приказа.

«Вампиры» увеличили скорость. Но форовцы не стали дожидаться, пока их атакуют.

— Смотри-ка ты! — раздался в наушниках возглас Даттона.

— Они расходятся, — откликнулся сквозь помехи Ранзик.

Рейнольдс посмотрел на экран радара. Один из бомбардировщиков начал резко снижаться, набирая при этом скорость. Он направлялся к скоплению облаков, которые колыхались в свете звезд. Второй бомбардировщик, напротив, поднимался вверх.

— Держаться всем вместе, — снова приказал Бонетто. — Они хотят разделить нас. Но у нас скорость больше. Сначала мы снимем одного, а потом догоним другого.

Они стали набирать высоту — крыло в крыло, но вдруг один самолет вырвался вперед.

— Даттон! — в голосе Бонетто прозвучала ярость.

— Я сделаю его! — крикнул Даттон, и его «Вампир» взмыл ввысь.

Из-под крыльев с ревом вырвались две ракеты. Казалось, бомбардировщику не уйти. И вдруг — он поджег обе ракеты лазерными лучами.

Даттон что-то орал, он уже не слушал приказов Бонетто, который пытался ему помочь.

На этот раз Рейнольдс видел все от начала до конца.

Даттон сильно оторвался от остальных и продолжал наращивать скорость — он хотел поближе подобраться к бомбардировщику, чтобы достать его лазерной пушкой. Ракет у Даттона больше не было.

Но дальнобойность лазерной пушки у бомбардировщика больше, и он первый навел ее на Даттона.

«Вампир» метался из стороны в сторону, то нырял вниз, то резко набирал высоту — Даттон пытался уйти из-под прицела лазерной пушки. Но компьютер бомбардировщика превосходил голову Даттона по быстродействию и цепко держал свою добычу, не выпуская.

И тогда Даттон сдался. Он перестал бороться, на прощание послал два сходящихся лазерных луча — просто так, без всякой цели, причинить вреда бомбардировщику они не могли. Еще мгновение — и раздался его отчаянный крик.

Самолет Даттона даже не взорвался. Он просто завалился на одно крыло, а потом вошел в штопор. Языки пламени лизали черный фюзеляж, прожигая дыру в черном бархате ночи.

Падения Рейнольдс не увидел. Голос Бонетто вывел его из транса этого ночного кошмара.

— Стреляем!

Рейнольдс выпустил ракеты номер три и номер шесть. Бонетто и Ранзик тоже выстрелили. Шесть ракет одновременно полетели в цель.