Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)

— Куда дальше-то, бабушка? — на всякий случай уточнил Толстой.

— Да всё прямо и прямо, в аккурат к нужному месту и выйдешь.

Ладно, и на том спасибо. И оглядываться не будем — вдруг старуха растворится прямо в воздухе, оставив висеть медленно тающую трёхзубую улыбку? А клубочек путеводный старая карга пожалела!

— Вот так и рождаются сказки! — вслух выразил удивление Фёдор Иванович, прочитав вывеску на фасаде двухэтажного дома с колоннами, немного странно смотревшегося на фоне обыкновенных деревенских изб. Бабу Ягу встретил, теперь вот…

Надпись сообщала, что здесь располагается «Экономическое общество Б. Кощеева и З. Горынычева». Что за чертовщина творится ныне под Петербургом? Вот только крестьяне, собравшиеся перед входом, нисколько не походили на былинных богатырей, собравшихся сокрушить нечистую силу. Вид у мужиков скорее озабоченный, чем героический, и мечами-кладенцами никто не размахивает.

— Доброго дня, — вежливо поздоровался Толстой.

— И вам не хворать, ваше благородие господин капитан! — удивительно, но эти, в отличие от встреченной старушки, прекрасно разбирались в воинских званиях. И сразу же осторожно поинтересовались. — Вы изволите к аппарату?

— К нему самому. А что, большая очередь?

— Не то слово, — тяжело вздохнул мужик в рыжем треухе. — Если бы вы вот не прибыли, совсем ложись да помирай. Господин Кощеев только по тысяче на месяц даёт, да и то не каждому достаётся.

— Это нехорошо.

— Чего уж хорошего, — согласился крестьянин. — А ведь у каждого дети малые есть просят, с тысячи-то разве прокормишь? Ладно бы летом, перетерпеть можно, а зимой куды? А вы сколько брать будете, ваше благородие?

— Сколько унесу, — ответил Толстой, у которого появилось чувство какой-то неправильности разговора. — Или столько нельзя?

Толпа загудела с осуждением и, как показалось, с некоторым разочарованием. Ясность внёс всё тот же мужик в треухе:

— Никак не можно, господин капитан! Оно, конечно, дело ваше… но и о людях подумайте! Землица-то у нас бедная, хлеб сам-два родит, с аппарата только и кормимся. Берите возов шесть али восемь… А лошадей до Петербурга мы своих дадим, не сумлевайтесь.

Капитан запутался окончательно. С каких это пор самогон измеряется тысячами и возами, и почему им питаются крестьянские дети? Почему его не дают местным, но готовы чуть не насильно всучить огромное количество доселе незнакомому человеку? И что потом делать с восемью возами? Полковник Тучков если и промолчит, то Александр Фёдорович Беляков придушит собственными руками. Суров министр, что и говорить.

Скрипнула дверь в доме, и приветливый голос провозгласил:

— Пропустите господина капитана, аспиды!

Мужик в треухе успел шепнуть:

— Это сам Кощеев и будет.

Человек средних лет, румяный, круглолицый и улыбающийся, вовсе не походил на сказочного злодея. Наоборот, он излучал такую доброту и дружелюбие, что сразу располагал к себе собеседника. Даже такого, как повидавший жизнь и ставший подозрительным Фёдор Толстой.

— Позвольте представиться, господин капитан! — неизвестный, но, судя по всему, являющийся хозяином этих мест, стукнул каблуками мягких башмаков. — Отставной подпоручик Апшеронского полка Борис Сергеевич Кощеев.

— Капитан Фёдор Иванович Толстой, Его Императорского Величества батальон Красной Гвардии.

— Из тех самых?

— Ну…

— Ах, не скромничайте! — Кощеев позвонил в колокольчик и сказал появившемуся на зов слуге. — Немедленно найди Зенона Яковлевича.

— Оне у аппарата быть изволят, — ответил детина с испачканными дёгтем руками, отнюдь не напоминающий лакея. — И отвлекать не велели.

— Так поди прочь, — разочарованно бросил Борис Сергеевич и пожаловался капитану. — Совершенно невозможно работать в подобной обстановке.

Фёдор пожал плечами. Он вообще ничего не понимал, хотя очень хотел.

— Давайте не будем мешать занятому человеку.

— Да какие занятия, если запасы меди закончились позавчера, а новый подвоз ожидается только завтра? Не верьте ему, господин капитан!

— Кому?

— Зенону Яковлевичу, кому же ещё?

— Не буду, — пообещал Толстой. — Но скажите, как отсутствие меди может повлиять на процесс изготовления?

— А как же иначе? — в свою очередь поинтересовался отставной подпоручик. — Неужели вы думаете, будто его сиятельство граф Аракчеев компенсирует мне приобретение латуни? И к тому же, господин капитан, перенастройка аппарата на новые материалы потребует времени, которым мы с Зеноном Яковлевичем совсем не располагаем.

— Но…

— Да, планы на следующий год это предусматривают, и военное ведомство обещало выделить некоторые средства… Кстати, Фёдор Иванович, вы наличными собираетесь расплачиваться, или распиской?

— Есть разница?

— Как вам сказать… — немного замялся Кощеев. — Я нисколько не сомневаюсь в обещаниях его сиятельства, но некоторые обязательства перед своими работниками вынуждают меня просить о… хм… И если это не стеснит… Понимаете, господин капитан, отсутствие оборотных средств заставляет нас ограничивать производство, и лишённые дополнительного заработка люди несколько недовольны.

— Они тоже на этом зарабатывают?

— Ну конечно же! На аппарате изготавливаются лишь гильзы, а дальнейшее снаряжение патрона производится крестьянами вручную. Да вы не переживайте, господин капитан, пулелейки и мерки для пороха полностью соответствуют предоставленным от военного министерства образцам. У нас с этим строго!

Борис Сергеевич пустился в пространные объяснения, из которых Фёдор твёрдо понял лишь одно — имеющийся в селе Кощееве аппарат представляет собой станок для изготовления винтовочных гильз с металлическим донышком, изобретённый Зеноном Яковлевичем Горынычевым, с приводом от паровой машины, а с водкой здесь совсем туго. Единственный кабак был подвергнут разорению ещё летом, и на всеобщем сходе решено оный не восстанавливать, дабы соответствовать высочайшему указу «О трезвости народа российского, а тако же инородцев, к нему приравненных».

О своём огорчении капитан не преминул сообщить вслух, на что получил дельный совет:

— Так медовухи возьмите в общественной чайной, или смородиновой браги. Первая мужской состоятельности весьма способствует, а вторая пищеварению очень даже помогает. Рекомендую, господин капитан.

— Да пока не жалуюсь ни на то и ни на другое.

— Напрасно пренебрегаете профилактикой, молодой человек. Подумайте о будущем!

— Так когда оно ещё наступит?

— Хорошо, тогда перейдём к настоящему… сто тысяч возьмёте, Фёдор Иванович?

Капитан Толстой покидал село Кощеево с тяжёлым чувством и проклинал встретившуюся на окраине старуху. Неужели та карга не могла предупредить, что водки здесь нет? Негодяи… Разве десять возов с винтовочными патронами смогут компенсировать пустоту в кармане? Всё золото, скопленное в персидском походе им самим, Иваном Лопухиным и половиной батальона(а не надо было оставлять на хранение!), ухнуло в эту бездонную яму. Да ещё по грабительскому курсу, когда иностранная монета оценивалась чуть не вдвое дешевле аналогичной российской. В государственном масштабе оно, конечно, правильно, но в частном случае больно бьёт по кошельку.