Татьяна Апраксина - Башня вавилонская
- Название:Башня вавилонская
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Татьяна Апраксина - Башня вавилонская краткое содержание
Корпорация «Sforza C.B.» в кои-то веки хотела совершить бескорыстное внеполитическое доброе дело: поспособствовать наведению порядка в довольно популярном высшем учебном заведении. Но у популярного высшего учебного заведения — другие планы.
«Если вдруг слон на кита напрыгнет», правильный вопрос не «кто кого сборет?», а «где прятаться?»
Башня вавилонская - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ну стоял он тут. — Франческо растекается по креслу и вид у него такой жалобный, что сейчас, кажется, явится статуя командора и унесет его с собой. Из сострадания. — Он стоял и ничего не понимал…
— Редкий случай гармонии народа и власти, — говорит от окна Джастина. За окном еще темно, не рассвело еще, и где-то там везут Деметрио, и охрана ему понадобится совершенно точно: убью. Увижу и убью. Дважды. За вчерашнее и уже сегодняшнее. И держите меня все. — Вы идеально дополняете друг друга.
Ну да. Начальство, гениальное до идиотизма, и подчиненный, трепетный как левретка и неповоротливый как самосвал. Не уследил. Слышал же голоса, но было не до того. Не удосужился выглянуть и послушать, а тем более связать маршрут Одуванчика с разговором. Но предположить подобное?..
— Мне уже все сказали на сей предмет, — отвечает Максим представителю Мирового Совета Управления во Флоресте. — И сказали правильно. Но если кто-то думает, что качество моей работы повысится от того, что в дело влезет гиперактивный дилетант с депутатской неприкосновенностью и комплексом провинциала… простите, как их там называли, камикадзе-провинциала, то здесь произошла ошибка.
Начальство трогательно хлопает глазами… и молчит. Так ему и надо. Может быть, запомнит, что жаловаться нужно в подходящее дупло. Еще бы прямиком господину полковнику Морану позвонил, чтобы ему поплакаться в китель. Или зятю, тоже хорошая идея.
Далее происходит явление бригадира народу. Вот Деметрио не спал вообще. Он сделал свое дело и приятно провел время в ожидании. Губы по внутренней дуге обметаны темным, и пахнет от него вкусно, мысли о завтраке сразу просыпаются в желудке. Хорошее красное вино, много — значит, в обществе Рауля. Особенно замечательно. Одуванчик, впрочем, почти трезв — и слегка демонстративен, словно во время предвыборной агитации. Смотрится, конечно, хорошо, только аудитория маловата.
Открыть рот Максим не успевает. Никто не успевает. Даже Франческо.
— Слушайте, — говорит шустрый сеньор Лим, — до журналистов еще не меньше четверти часа. В трубку я все уже слышал. Можно я пока чаю выпью, если у вас есть, а скандал мы уже при них устроим, чтобы не пропадал?
Джастина хохочет. Как смеются фурии? Долго, с удовольствием, вытирая слезы и начиная под конец кашлять.
— Скажи, my dear, — вкрадчиво интересуется она, отсмеявшись и откашлявшись. — Ты и правда же решил, что тебя… попросили? Практически, обратились к тебе?
— Нет. — улыбается ей бригадир. Это только здесь его могут принимать за ханьца. В Китае его бы сразу определили в уроженцы Синцзяня. В уйгуры или в гуральские казаки. И у тех, и у других репутация такая, что их по слухам в ад не берут… черти не любят, когда их на повороте обходят. — Как я мог такое подумать, если меня никто ни о чем никогда не просил?
— Ну вот, видите. Его теперь можно хоть насквозь просвечивать. Он уверен, что так все и задумано. Безупречная операция. Вы бы что-нибудь такое делали, когда надо.
— Я и делал, — напоминает Максим. — На мне за это новую модель ноута тестировали.
Одуванчик стоит, облокотясь на спинку стула, и разглядывает всех с выражением глубочайшего презрения. «Вы этот спектакль приберегите для посторонних», написано у него на лице.
Ничего. Он тут поварится еще… сам будет свою надутую морду со стыдом вспоминать. Если вы утопнете и ко дну прилипнете, полежите год-другой, а потом привыкнете.
Но бить его здесь и сейчас — бессмысленно.
Не поймет и не поверит. Не поверит, что никто на самом деле от него не хотел решительно ничего, что он в неурочный час оказался в неподходящем месте, и вся эта его бравая инициатива не только полная самодеятельность, но и, по многим параметрам, злостное вредительство. Он хотел как лучше, и ему, и мне.
Господи, спаси меня от благосклонных — с недоброжелателями я как-нибудь сам разберусь.
— Главное в нашей работе — нечеловеческий фактор, — с саркастическим воодушевлением изрекает фурия.
— Главное в нашей работе сейчас, — мрачно говорит Максим, — постараться, чтобы журналисты не сочли нас персонажами телесериала.
И уточняет.
— Ситкома.
И уточняет.
— Плохого.
Он в долю секунды осознал и переоценил всю обстановку, всю показную, тщательную заурядность ее, и восхитился: в университете подобралась хорошая команда. Очень хорошая. День начался ординарно; разумеется, все они отлично изучили привычки Морана: прибывать на службу к 9-55, начинать утро с большущей чашки кофе — две трети сливок, натуральных, и растворимый кофе только для запаха, — и десятичасовых новостей. Включать телефоны и персональный компьютер, только в очередной раз убедившись, что мир еще движется по своей орбите и во вполне предсказуемом направлении.
Ни секретарша в приемной, ни встретившиеся коллеги, никто не дернулся, не шевельнул плавником, не показал так или иначе свою осведомленность. Все штатно. Все ждут сигнала, приглашения, официального подтверждения.
Полковник Моран, пожалуй, испытал приятное возбуждение. В желудке плескались горячие сливки, а на душе, вместо гнева, которого он ожидал от себя же — предвкушение и азарт.
Экран он выключать не стал. Тем более, что полюбоваться было на что.
— Заходите, коллеги. У нас как раз рабочий материал сам собой к завтраку пришел.
И громкость вверх, пока они все рассаживаются. Нет, дорогие мои, я не поражен стрелой в пятку, у меня прекрасное утро, я первый проректор дома сего, проректор по академической политике и организации учебного процесса и я намерен и впредь формировать академическую политику в глубине полночной чащи…
Они отодвигают стулья, рассаживаются за длинным столом — деревянная грубая рама, между двумя стеклами песок, ракушки, галька, сухие водоросли, обрывки сетей, все это с мягкой матовой подсветкой. Красивая, удобная вещь, и гасит напряжение.
— Вы же обязательно устроите охоту на ведьм, — говорит с экрана крючконосый партизан и спаситель детей, обращаясь к этакому обобщенному образу Совета вообще и Европы в частности. — Вы же не можете не устроить. Вам на этих мальчиков и девочек наплевать трижды. Мне, в общем, тоже — но вы же у нас все обрушите, просто потому что вам и на нас наплевать. Нет, господа, третьего раза не будет. Мир, он стал маленьким. Всерьез. Может быть, я поступил как дурак. Может быть, существовал лучший, ваш, белый способ все закопать тихо. Но мы устали. Нам надоело быть складом вашего мусора. Вечным побочным эффектом ваших игрищ. Хотите резаться? Делайте это на свету и у себя. А лучше, повзрослейте наконец. Все. Больше у меня нет комментариев.
— У него нет комментариев. Все прочее у него есть. А комментариев нет.
Проректоры в полном составе, плюс оба заместителя, итого семь человек. Деканы, числом четыре — то есть, без декана факультета управления, как и ожидалось. Ученый секретарь. Один представитель союза студентов, один представитель СНО. То есть, Ученый совет филиала малым составом, кворум в наличии.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: