Дмитрий Хван - Царь с востока

- Сын Милославской... - усмехнулся Никита. - Что же ты мелешь, Афанасий? Это сын Алексея Михайловича, светлой памяти царя русского.

- Прости неразумного, государь! Прости! - приказной голова вмиг упал на колени перед императором и попытался облобызать его руку, но Никита сумел вовремя отдёрнуть её.

- А ну! Уймись! - Романов приложил ладонь к влажной материи на лбу. - Докладывай, что на украйнах ныне делается, что воеводы пишут да на что жалуются.

- Из Каменца князь Барятинский пишет, - зашуршал бумагами боярин, - турки из Хотина дерзают на нашу сторону ходить. От того убийства учиняются да в полон людишек часто хватают. А ещё поганые предерзкими словами похваляются, будто скоро Подолье да прочие землицы султану турскому отойдут. С казаками и солдатами схватываются постоянно, а в нашей крепостице Жванец, что супротив Хотина стоит, стены до сих пор не чинены...

- Персиян надобно принять в первую очередь, - Романов поднял руку и указующе ткнул пальцем в бумагу. - Буду говорить с ними. Надобно союз сей завесть.

- А к сему союзу и клятву с шаха Аббаса взяти - более не учинять набеги на терские городки и граничную черту пределов наших не нарушать, - добавил Афанасий, на что государь степенно кивнул.

- На польских украйнах спокойно ли? - после недолгой паузы снова заговорил император.

- Спокойно, государь, - кивнул боярин с готовностью. - Да токмо с ляшской стороны в Перемышль и Белосток людишки приходят, на землице нашей поселится, немцы разные средь них да словяне тож. А ещё с Эзеля, владения Сокола, кашубцы да прочие идут в Пернов и Ригу во множестве. А бароны немецкие да прочие, насильно садят их на свои земли да всякие насилия учиняют. Оттого эзельский наместник, князь Паскевич просит тебя, великого императора русского, пришлых людишек селить на пустых землицах.

- Это где же таковые имеются? - усмехнулся Никита, посмотрев на боярина.

- Он и пишет, - продолжил Ордин-Нащёкин, ткнув пальцем в бумагу. - А сели их, великий государь на берегах Волги да в низовьях Днепра. Тако же за Урал посылай тех бессемейных, кто молод да крепок телом.

- Ишь, наместник каков! Советы мне даёт, будто за Русь радеет, - прикрыв глаза, с улыбкой произнёс Романов. - Что же, пусть так и будет. Дело то нужное. Неча землице впусте пропадать.

- Свеи ныне же не грозны, - продолжал отчёт приказной голова, доставая следующую бумагу, - вот пишут из Канцев да с Ладоги - купцов наших и православных, что в ихнех пределах обитают, более не притесняют, смирны соседушки стали.

- Магнус не дурак, - сняв со лба не охлаждающую уже тряпицу, Романов, покряхтывая, сел на кровати, свесив ноги. - Фредерик Датский желает Швецию под унию подвесть, дабы яко Норвегией владеть и оным королевством.

- Ежели будет так, - нахмурился боярин, - то Дания станет слишком сильна.

- Вот оттого Делагарди более не чинит нам зла, а прежний король Карл Густав продал мне свои последние владения в Ливонии, - проговорил Романов, глядя перед собой. - Надобно теперь сторону отрока Карла Шведского держать втайне.

- Верно, государь, - облегчённо вздохнул Ордин-Нащёкин. - Спальников звать?

Но император не ответил, думая о чём-то своём, устремив немигающий взгляд будто бы мимо сидевшего рядом Афанасия. Наконец, пожевав губами, Романов снова заговорил:

- Отрока-то, Владимира, надобно признать при народе... Дабы никакого обмана или лжи не было, а после смерти моей никто и не посмел смуты учинить, - вернулся к обсуждению наследника император. - Гляди, Афанасий, ты да Павел будете оберегать его от зла. А более никого у него и не будет. Ежели не уследите, вовсе пресечётся род наш, как пресеклись Никитичи и прочие колена.

- Государь! - боярин бросился на колени, ухватив императора за ладонь и целуя её. - Живот свой положу, но отрока оберегу! Пуще всего беречь буду!

- Полно, - отдёрнул лобызаемую руку Никита. - Сначала признать надобно его. Не лжа ли это, не самозванца или вора Сокол прислать на Русь желает. Нынче же пошли человека на Двор Ангарский да, смотри, втайне! Пусть царевича везут в Москву вскорости, поспешают! Не ровен час...

Ордин-Нащёкин взглянул на государя полными слёз глазами, решительно свёл брови и кивнул, сжав кулаки. Поднявшись, он поклонился императору, а тот жестом усадил его в кресло и позвал служку звоном колокольчика.

- Спальников кличь, одеваться буду, - повелел государь, а затем обратился к притихшему боярину. - Теперь о турских украйнах сказывай да не утаи ни слова из грамот воеводских. Чую, наследнику с османами крепко драться придётся. Ох, крепко!

Окрестности Владиангарска, сентябрь 1661.

Солнце постепенно исчезало за сопками, раскрашивая темнеющее небо в мрачно-багровый цвет. Темнота и прохлада наваливалась на лагерь со всех сторон, подстёгивая усталых подростков ещё быстрее устанавливать палатки и раскладывать костры у самой стены леса, что начинался на пологом берегу бегущей по камням речушки. Вскоре заморосил мелкий дождик, из леса тут же потянуло сыростью прелой хвои. Похолодало. Пар от дыхания вился у лиц ребят, которые споро и умело обживали пустынный берег. Первые в сентябре ночные заморозки помимо хлада принесли людям и долгожданное избавленье от мошки и гнуса, настоящего проклятия тайги. Ещё совсем недавно лишь на открытой воде, на хорошо продуваемых ветром пространствах да в дыму тлеющего мха, понакиданного на угли, можно было спастись от докучливо звенящей в воздухе своры кровопийц.

- Готов! - звонкий голос Владимира прозвучал на доли секунды раньше выкрика Игната Вышаткевича, командира пятого отделения, чьи товарищи также успели поставить две палатки и разложить костры одними из первых в учебной полуроте. Теперь трое кадетов готовили еду и поддерживали огонь, а остальные принялись за чистку оружия и починку одежды. И снова майор Осипов, с группой бойцов сопровождавший полсотни подростков в их первом учебном переходе, зафиксировал готовность романовского отделения.

- Романов! Первый! - одобрительно сообщил майор, пройдясь мимо построившихся ребят, осмотрев их обувь и оружие, заглянув в палатки и дымящиеся котелки с похлёбкой из тушек ранее пойманных в силки зайцев, грибов и порубленных корневищ рогоза. - Вольно, теперь отдыхать!

Вскоре застучали ложки, послышались разговоры, смешки. Все знали - осталось совсем немного, ещё чуть-чуть и первое задание будет выполнено. После ужина в центр лагеря вновь вышел Осипов:

- Кадеты! Завтра вы должны будете предельно выложиться, чтобы достичь пристани к назначенному времени. "Вихрь" не будет ждать вас. А следующий пароход придёт только через полторы недели. Так что подготовьтесь к последнему переходу со всей тщательностью. А теперь - готовится к отбою!

После чистки котелков Владимир выставил часового и, составив график смен, устало завалился спать. В палатке было душно, друзья уже сопели, наловчившись моментально отрубаться, но Романову не спалось - всё чаще перед ним вставали картинки неведомой жизни, о которой рассказывала ему мать. Москва, стены Кремля, расписанные стены дворцовых палат, освещаемых свечным мерцаньем... Душа паренька решительно восставала против подобных перспектив.