Евгений Пряхин - Красный паук, или Семь секунд вечности

– Я смеялся, – потупил глаза пятидесяти однолетний именинник.

– Над чем?

– Над вашей самодельной ударной установкой.

– Но сегодня ты сыграешь для меня. Хорошо?

– Конечно, Юра.

– Играй аккуратно, но четко. Вот тебе щеточки! Они настоящие! Держи!

Зорин с поклоном принял щетки и осторожно уселся за картонную установку.

– Внимание! – поднял руку Лукьянов. – Счет!

– Раз, Два, – четко задал ритм Зорин, ударяя в такт словам щетками.

Песня о девушке началась как обычно – внезапно, из «космической пустоты», ворвался одинокий, сильный баритон, а затем вступили все инструменты разом – три гитары и ударные. В припеве Валенда и Тимошкин подпевали высокими и уверенными голосами. И то, как пели Тимошкин, Валенда и Юрий Петрович – высокими и звонкими голосами – завораживало и очаровывало слушателей, стоящих под светом Луны. И потом две гитары, одна Лукьянова, а вторая Валенды, начали дополнять друг друга, в несложной, но эффектной партии проведения. И сейчас было неважно, что ударная установка самодельная, главное было то, что все пели стройным и энергичным многоголосьем.

Песня закончилась.

– Всем спасибо! – благодарил взмокший Тимошкин, после того как затихли последние звуки классики жанра, – поздравление продолжает Лукьянов.

– Да, спасибо, – Юрий Петрович снял гитару и положил ее песок. – Я специально попросил Евгения Семеновича дать мне еще две минутки. Дело в том, что я хочу, – он поднял черный полиэтиленовый пакет, – хочу вам пояснить…

– Юра! – вдруг раздался голос Юли. – Юра! Останься со мной! Не делай этого!

Под фонарем установилась тишина.

Юрий Петрович достал из пакета зеленую тетрадь и вырвал две страницы с переводом – фантазией на тему «Через Вселенную» Джона Леннона и сказал:

– Юля! Я должен это сделать. Это очень важно для всех.

В этот момент за спинами друзей он увидел молчаливую старушку с кадылем.

– Мы еще встретимся в последний раз на Луне, – тихо проговорил Юрий Петрович, целуя Юлькину почему-то соленую щеку, и положил смятые листки на решетку мангала.

Старушка одобрительно кивнула. Смятая бумага сразу принялась гореть, и тогда Лукьянов высыпал из пакета свои состриженные накануне волосы. Огонь пропал, пополз желтый, удушливый, шерстяной дым, но уже через секунду полыхнуло пламя. Юрий Петрович осторожно зачерпнул пригоршню оранжевого огня, который в тот же миг превратился в розовый туман.

– Видишь, они меня стали слушаться, – показал он Юлии светящиеся звездочки и дунул на свою ладонь. Розовый туман попал на лицо Юлии Сергеевне, и она пропала, а на ладони Юрия Петровича остались несколько ярких звездочек.

– Парус!

Синица влетела из темноты и устроилась на плече Юрия Петровича.

– Парус! Их ровно семь! Не обманули – ровно семь секунд. Видишь, Майор? Так выглядит время в Лабиринте. И мне семи секунд вполне достаточно, чтобы исполнить последнюю волю.

Юлия Сергеевна проснулась в кресле самолета как от толчка.

– Как хорошо, – проговорила она тихо, потягиваясь, – что это был сон!

– Нет, это был не сон, – услышала она незнакомый голос. – В Лабиринте нет снов, – проговорил, расположившийся рядом незнакомый человек в черной куртке и черных перчатках. Длинные волосы его были схвачены темно-зеленой лентой. Коленями неизвестный сжимал пушистую метлу и фанерную, обитую жестью, лопату для снега.

– Юля, не бойся. Это я – бывший Лукьянов, – медленно проговорил незнакомец. – А теперь – Черный Дворник. А Лукьянова уже нет. Все. Его приговорили к смерти еще в сорок четвертом году – задолго до дня его рождения. И сейчас этот приговор приведут в исполнение.

– К смерти? – поразилась Юлия Сергеевна. – Приговорили к смерти в сорок четвертом году? – по ее щекам покатились слезы.

– Не плачь, все будет нормально. Теперь Лукьянов навсегда исчезнет из твоей жизни. Это расплата за Лабиринт и за открытие Кондратьева, – Черный Дворник постарался улыбнуться, как Юрий Петрович. – Юля, помнишь? Ты не смогла его раздеть в ванной у Зорина.

– Да, помню.

– Потому, что уже тогда Лукьянов стал мной – Черным Дворником, и эта одежда стала его «кожей». Вот, пожалуй, и все. Только не плачь по нему.

– Хорошо, я буду стараться, – все еще не верила Юлия Сергеевна. – Я не буду плакать.

– Нам пора! – подал ей руку Черный Дворник. – Нас ждут.

На Луне уже много часов подряд, закрыв Солнце, падал черный снег.

Но вот, пробив снежную пелену, сверкнул солнечный луч и через мгновение свет залил всю лунную поверхность. Все путешественники в полном составе стояли перед танком, а на возвышенности ансамбль из четырех человек исполнял песню. За ударной установкой с гордой надписью «БИТЛЗ» на русском языке восседал Андрей Зорин и со знанием дела увлеченно стучал по барабанам, а трое исполнителей стояли впереди – перед слушателями.

Маленький Тимошкин играл на бас-гитаре, Павел Валенда – на соло, а вместо Лукьянова пел главную партию и играл на ритм гитаре Черный Дворник. Песня о девушке началась – как обычно, то есть внезапно, из «космической пустоты», ворвался одинокий сильный баритон, а затем вступили все инструменты разом – три гитары и ударные. И в припеве Валенда и Тимошкин подпевали высокими и уверенными голосами. И то, как пели Тимошкин, Валенда и Черный Дворник – высокими и звонкими голосами – завораживало и очаровывало простых слушателей, стоящих на поверхности Луны. И потом две гитары, одна – Дворника, а вторая – Валенды, начали дополнять друг друга, в несложной, но эффектной партии проведения. И сейчас было неважно, что и на чем, но только бы играть и петь стройным и энергичным многоголосьем.

Песня завершилась, и Черный Дворник сказал:

– Вот и все. Идите в самолет. Прощаться не будем, и так все ясно.

Но никто не шелохнулся.

– Что же, вы так и будете стоять? – грозно спросил Черный Дворник и скомандовал:

– Андрей! Валенда! Виктор Анатольевич! Скажите им, чтобы шли в самолет. Скоро взлет.

Никто не шелохнулся. Наконец, Андрей Зорин, пряча глаза, выбрался из-за ударной установки и присоединился к Вере Николаевне. Валенда и Евгений Семенович положили гитары на барабаны и оставили на «сцене» одного Черного Дворника.

– Все, – повторил громко он. – Я даже подойти к вам не могу. Прощайте.

Вдруг раздались громкие телефонные сигналы вызова.

– Кто это? – безнадежным голосом спросил Черный Дворник.

– Дядя Юра! Это я – Варя!

Зрители помертвели.

– Говори, – попросил Черный Дворник, – я постараюсь все передать Юрию Петровичу.

– Я встретила во сне маму и остаюсь с ней навсегда. Я так счастлива! Спасибо дяде Юре, за то, что он сделал для меня. Передайте, дедушке, чтобы он не беспокоился. Нам здесь с мамой во сне хорошо.