Михаил Логинов - Битва за страну: после Путина

— Поначалу я думал: так, пивной треп. Хотя очень уж специфический. Но когда мы начали работать в фонде «Возвращение», то я понял: звездный мальчик собирает информацию не только о беглых или не беглых жуликах, а вообще, обо всех, кто во власти. Он и в своем ведомстве создал очень грамотный аппарат из связистов и хакеров, были там даже мои знакомые. Вот тогда я и задал себе вопрос: а на какие шиши он их нанял? Ребята циничные и практичные, за идею или место в грядущей боярской думе при Грозном царе работать не будут. И я решил: если мальчик не соблюдает права граждан на неприкосновенность личных данных, мне соблюдать политес тоже нет смысла.

Разговор продолжался в машине. Когда в квартире Макса появилась полиция, капитан Васильев опять блеснул талантами: смог за пять минут объяснить сотрудникам суть происшествия и убедить их, что заковать в наручники и увезти нужно именно небритую и похмельную тройку, а потерпевшего, столь же небритого, отпустить, с обязательством явиться позже, для дачи показаний. Заодно попросить не распространяться о происшествии.

«Все равно уйдет в „комсомолки“ и „комсомольцы“, — со вздохом подумала Татьяна, — будет разворот: „Приключения царицы на богомолье“».

Продолжал болеть живот. Но сейчас самым важным было то, что рассказывал Макс.

— И я сам начал проверять его. Мальчик больше думал об информационной разведке, чем о безопасности, и я нарыл о нем кое-что интересное. Хотел создать доказательную базу, не просто сильную, а очевидную для людей, скажем так, далеких от технологий.

— Для Михаила Викторовича, — уточнила Татьяна. Макс кивнул.

— Ну да, чтобы можно было не привлекать экспертов, а самому все объяснить. И тут, в самый разгар работы, такая вот подножка. Представь, я, простите, вор и распильщик, в порядке оправдания обвиняю коллегу, который не запятнан. Понятно, у меня пивная депрессия на неделю, — Макс виновато взглянул на Татьяну. — Потом оклемался, все равно стал подбивать результаты. Информация-то вся у меня.

— И краткий вывод?

— Простой. Ты же знаешь про кооператив «Мельница»? Так вот, он еще в прошлом году, сугубо ведомственными ресурсами — своими аэрокосмическими, засек их собрания, получил информацию. И им продал. То есть он не сообщал нашим, что знает про этих заговорщиков, и за это получал транзакции до трех миллионов евро в месяц. И если выяснится, что эта жуть возле Думы — дело «Мельницы», то мы имеем преступление, которое могло быть предотвращено государственным чиновником, но не предотвращено. Но теперь звездный мальчик сам потенциальный объект шантажа. И в его выгодах — получить такой статус, при котором он может уничтожать любых врагов на уровне приготовления. Кстати, как ты думаешь, он сможет договориться со Степановым? Я не удивился, что Батяня отправился за мной, но удивился, когда на его месте оказался Степанов. Ожидал, что мальчик протолкнет своего.

— Не знаю, — улыбнулась Татьяна. — Мне кажется, это честный горячий чухонский парень.

— Тогда постарается спровадить его вслед за Батяней. Если под контролем пресс-служба президента и охрана, то лидер — в коконе.

— А как же я? — улыбнулась Татьяна. — Ой!!!

Сказать, что Савельев был обижен на мир, было бы неточно. Он его ненавидел.

Всему виной — дурацкая посиделка у Иваныча. Дурак, конечно, хозяин. Одна бутылка на пятерых — разве это серьезно? Начали поздно, когда спохватились — без пяти одиннадцать.

Затем дурная идея — смотаться в Заречье и взять в киоске. Смотались на пожилом коммунальном «ГАЗе» Степаныча, взяли. Оказалось — дрянь-дрянью. Сто грамм на брата: нет ни повода для похмелья, ни причины не сесть завтра за руль. Но башка болела, хоть руби. Выпил четыре таблетки анальгина, не помогло.

Вот и гнал злобный Савельев по узким от спрессованного черного снега грязным улицам Первомайска. Еще и с женой вечером разбираться, чего не ночевал. Сучья жизнь!

Подъезжал к перекрестку, услышал сирену. Выглянул, уже заранее приняв решение: пропустит только «пожарку» или «скорую». Даже ментов не пропустит: не бывает у них дел в такое время, да и что они сделают с коммунальным шоферюгой на коммунальном газе? Башку оторвут — и так болит.

Но это были не менты, а какие-то козлы, купившие мигалки, чтобы шпарить на красный свет. Ненавижу!

— Бля! — рявкнул Савельев, вылетая на перекресток. Был уверен, услышит скрип тормозов, но машина стала обходить.

Обошла бы. Но он по дурному инстинкту прибавил газку и понял, что летит на бок вместе с автомобилем.

Региональное совещание, посвященное проблемам ювенальной юстиции, перенесли на четыре дня — к визиту президента, а также из здания областной администрации в резиденцию рекора. «Ювенальщики» вынесли и это. Социальных работников, рисковавших назвать себя ювенальной юстицией, осталось с прошлого года не очень-то и много: после победы Столбова некоторое время их интенсивно травили все кому не лень, а не лень было многим.

Остались фанатики процесса, или так углубившиеся в ЮЮ, что уже и не знали, на что переквалифицироваться. Пожилые самоуверенные тети понимали, что судьба их решится на встрече с президентом, и готовились к ней речами и аргументами.

И вот день визита. Президент почти не опоздал, но все равно извинился. Предложил последовать за ним. Оказалось, что в маленький спортзал.

Пройти пригласили трех теток.

— Извините, что не предлагаю сесть, — сказал Столбов, — но скоро разговор продолжится в обычном формате. Только для начала вам придется выполнить ваш долг. В этом помещении — многодетная мамаша, у которой надо отобрать хотя бы половину детей.

Тетки не успели удивиться, как Столбов открыл дверь в соседнюю комнату. На подстилке — кавказская овчарка и четыре щенка.

— Возьмите их, — сказал Столбов. Тон был настолько повелительным, что одна из теток даже шагнула вперед. Самка подняла голову и зарычала.

— Возьмите на воспитание сукиных детей, — повторил Столбов. — И убедите маму, что в новой семье им будет лучше.

Собака встала и рыкнула. Тетки попятились.

— Михаил Викторович, вы что, хотели сказать, что мы суки? — пробормотала одна в коридоре.

— Конечно нет, — улыбнулся Столбов. — Просто я хотел показать вам, и кажется смог, какая это деликатная вещь — родительские чувства. Наши природные инстинкты связаны с культурой и цивилизацией. Я же хотел показать вам материнский инстинкт во всей его силе. Защита детеныша — очень сильный инстинкт, и пренебрегать им недопустимо.

— Собачья сука водку не пьет, — сказала одна из дам, отошедшая от испуга.

— Не спорю, — согласился Столбов. — Ваша работа может быть полезной. Но при одном условии: уважении к чувствам людей. И еще… Знаете анекдот про алкаша, ключи и уличный фонарь? Напоминаю: потерял ключи на темном углу, а ищет под фонарем, под ним светлее. Не надо искать, где проще, а там, где нужно. Далеко ходить не надо: в вашей области существовал детский лагерь «Прямой путь», основали его какие-то то ли сектанты, то ли раскольники. Скандал полгода, статьи, расследования, потом прокуратура вмешалась. Один из деятелей вообще оказался педофилом с садистско-литературным уклоном, некий Нефед. А вы где были, защитники детей?