Игорь Чужин - Уйти, чтобы не вернуться

Мне было уже не впервой начинать жизнь с нуля, а потому я сразу же поставил на уши своих подчиненных, рассказав о произошедших в нашей жизни переменах и будущих трудовых подвигах, которые нам вместе предстоит свершить.

Известие о том, что я законный сын и наследник псковского боярина Данилы Савватеевича Томилина, убило Михаила Жигаря наповал. Он сначала принял мои слова за шутку или розыгрыш, а когда я показал ему именную грамоту, подписанную самим архиепископом Ионой, едва не сел мимо лавки. Окончательно его добило заявление дочери Любавы:

– А я тебе, батюшка, говорила, что слышала от людей, будто Александр Данилович псковский боярин, а ты меня дурой обозвал!

– И кто это такой языкастый из моих гвардейцев? – осведомился я у девушки.

– Ой, никто мне ничего не рассказывал! – ответила Любава и жалобно посмотрела на покрасневшего как рак Расстригу.

– Любава с Мефодием любовь крутит, он уже и сватов собрался к Жигарю засылать, только сначала твоего благословения хочет испросить, – шепнул мне на ухо Сирота, заложив своего приятеля с потрохами.

«Вот, значит, как жизнь развивается, а я наивно полагал, что все о своих гвардейцах знаю», – подумал я, покачав головой.

Конечно, несдержанность Мефодия на язык нельзя было оставлять без последствий, но я отложил воспитательную работу до лучших времен и продолжил обсуждение стоящих перед нами задач.

Уведомив подчиненных о своем боярском статусе, я объявил, что это информация для служебного пользования, о которой посторонним людям пока знать не следует. Затем я рассказал, что у боярина Александра Томилина появилась в Новгороде собственная недвижимость в виде усадьбы, а потому в скором времени нам предстоит переезд на новое место жительства.

Это обстоятельство сразу вызвало вопросы у присутствующих, на которые я постарался ответить, так как еще вчера вчерне наметил план действий. Первым задал вопрос Михаил Жигарь:

– Александр Данилович, а что будет с колесной мастерской и нашим договором?

– Мастерская пока у нас в аренде до апреля будущего года, поэтому пока никаких изменений не будет. Однако восстановление новгородской усадьбы требует пригляда, поэтому командовать в колесной мастерской останется твой сын Андрей, а дела в Новгороде я хотел попросить возглавить тебя. Однако это разговор отдельный, и после общего совета мы с тобой обговорим все подробно. – Жигарь утвердительно кивнул, и я продолжил: – Любава, я хотел попросить тебя взять под свою руку все хозяйство новой усадьбы. В помощь тебе будет Мария, она девка работящая, только ветер в голове у нее по молодости гуляет, а так будет под присмотром. Конечно, если только твой батюшка не будет против.

– Я не против, пусть делом займется, а то под ногами вертится да парням глазки строит! – согласился Жигарь.

– Андрей, на тебе остается колесная мастерская, поэтому ты теперь здесь полный хозяин. Конечно, совет и помощь ты от отца получишь, но за ручку никто теперь тебя водить не будет. Согласен?

– Да, – просто ответил Андрей.

Решив вопросы с командными должностями, я перешел к обсуждению второстепенных вопросов и через час закончил совещание. После того как подчиненные отправились выполнять приказы и готовиться к переезду, я остался с Михаилом Жигарем наедине, чтобы обсудить нюансы нашего сотрудничества.

– Михаил, извини, что раньше тебе не открылся, но сам понимаешь, что я не мог этого сделать.

– Да понимаю я, но очень все неожиданно произошло. Я до сих пор в замешательстве от таких известий, поэтому даже не знаю, что и подумать!

– Я тебя прекрасно понимаю, Михаил, но ты должен сейчас сделать свой выбор. Ты в курсе моих семейных дел в Пскове?

– Александр Данилович, я прямо и не знаю, что сказать. Разорил ведь меня до исподнего дядька твой двоюродный – Кирилл Савватеевич! Он тебе родная кровь, а я, получается, человек посторонний, да и вражда у меня с родом Томилиных.

– У меня к дяде особый спрос за моего отца и матушку имеется! Люди бают, что он нас свеям продал и из плена выкупать отказался, чтобы наследство получить и главным в семье стать.

– Слышал я такие разговоры! Только длинные языки чего только не наплетут, может, и невиновен Кирилл Савватеевич в таком предательстве?

– Все может статься, только пока все против дяди поворачивается. Конечно, если он здесь ни при чем и признает меня как наследника рода Томилиных, то я сам повинюсь перед ним, что напраслину на него люди возводят. Однако сомневаюсь я, что Кирилл поступит по-божески и вернет мне место, отцом завещанное.

– Да, боярин Кирилл спесью своей известен, да только и батюшка твой муж был суровый, да и ты весь в отца, как я погляжу. Если я меж тобой и Кириллом встряну, то из меня только юшка брызнет, вот я и сомневаюсь!

– А ты не сомневайся! Мое слово верное! Если хочешь в Псков возвратиться и достоинство свое вернуть, то вот тебе мое ручательство. В Новгороде ты всегда пришлым человеком будешь, а у тебя сын в возраст вошел и дочь уже в невестах ходит! Неужто ты не хочешь для них лучшей доли?

– Твоя правда, Александр! В Новгороде меня дальше посада никто не пустит и дети мои всегда в примаках будут, а в Пскове Михаила Жигаря каждая собака знает, и шапку я там ни перед кем не ломал. Вот тебе моя рука. Если поднимемся, то вместе, а сгинем, значит, не судьба нам в хоромах боярских пировать! – сказал Жигарь и протянул мне свою руку.

– Михаил, я рад, что ты принял мое предложение, и, клянусь Богом, от слов своих не отступлю! – ответил я и пожал протянутую руку.

Решив вопрос о взаимном доверии, мы распределили между собой обязанности, после чего вместе уехали в усадьбу Еремея Ушкуйника, чтобы окончательно принять подаренную Ионой усадьбу под свой контроль.

Неожиданное повышение моего социального статуса, конечно, тешило самолюбие, но одновременно с обретением боярского звания закончилась и моя спокойная жизнь. Меня снова закрутило в водовороте дел и забот, однако на этот раз я пахал как проклятый не в одиночестве, а вместе с проверенной командой единомышленников, которым не нужно было все постоянно разжевывать и класть в рот.

Обустройство усадьбы, названной с легкой руки теперь уже тысяцкого Славенского конца Никифора Сторожевского Томилиным подворьем, полностью взял на себя Михаил Жигарь. В колесной мастерской заправлял сын Михаила Андрей, а я занялся решением технических проблем и общим руководством.

Неожиданно весьма важную роль в моей новоявленной боярской администрации занял до этого старавшийся держаться в тени Мефодий Расстрига. Бывший монастырский послушник, который в обществе служителей Господа чувствовал себя как рыба в воде, стал посредником в нашем взаимодействии со службами архиепископа Ионы.