Иван Безродный - Уйти и не вернуться

— Иди ко мне, черт тебя подери! — Василий грохнул кулаком по столу и качнулся, чуть не свалившись с колченогого стула. Он уже успел набраться остававшейся со вчерашнего дня водкой.

Катерина с ненавистью посмотрела на него, но подошла, гордо откинув волосы в сторону.

— Ну? — она исподлобья взглянула на него, словно на кучу дерьма.

— Не «ну», — рыкнул он, — а «слушаюсь и повинуюсь, мой господин», яс-с-сно? И не смотри на меня так , не с-с-смотри! Ненавижу, когда ты так смотришь на меня!

Она презрительно скривила губы. Подонок! Боже мой, ну что у нее за жизнь такая, за что ей такие мучения, за какие такие прегрешения?!

— Вот что, — важно молвил муж, — сгоняй-ка за бутылкой. Быстро.

Он попытался схватить ее за руку, но она отскочила. В ее темных, красивых глазах с поволокой мелькнула молния.

— Не трогай меня!

— Ох-ох, какие мы неженки, вы только посмотрите! — скорчил рожу Василий. — Ладно, ладно, успокойся… Вот, — он достал из кармана мятой ковбойской рубахи замызганную десятку, — пива возьми. Надо же мне догнаться или нет?! «Афанасия» там или «Толстяка»… Ну, ты знаешь, не мне тебя учить, ха! Гы-гы-гы! — Он мерзко загоготал.

Так и убила бы его сейчас на месте! — с ненавистью подумала Катерина, но на ее лице не отразилось ничего. Свои истинные чувства она давно научилась скрывать.

— Хватит тебе уже! И так готовый! У меня стирки полно. А тебе завтра на работу и…

— Заткнись, — почти ласково сказал Василий. — Потом достираешь. Бери деньгу и марш в магазин!

Она вырвала у него из рук бумажку.

— Ты же говорил, что у тебя нет денег, — сказала она, — вчера, когда мы часы хотели в ремонт отдать…

— А с-с-сегодня есть! — снова заржал Василий. — Рож-ж-жаю я их, сечешь, дорогуша? Ох, как я мучался сег-г-годня но-о-очью… Д… думаешь, это так просто?! Ты — детей, а я вот — бабки…

Катерина моментально вспыхнула. По причине бесплодия Василия, заработанного на почве беспробудного пьянства, детей у них не было, да она и не желала от этого урода ребенка. Но… когда Катерина видела на улице или по старенькому телевизору веселых, резвящихся малышек, когда у Маринки, лучшей ее подруги, родилась сначала одна дочка, а потом и вторая, она готова была волком выть, головой биться об стену, даже идти, как говориться, «налево», но…

— Не стой столбом, — зло процедил Василий, прервав ее горестные раздумья, — время идет!

— Через десять минут, — отрезала она. — Подождешь, ничего с тобой не случится!

— Вот и славненько, — криво улыбнулся муж и сильно ущипнул ее за ягодицу. — Какая классная у тебя попка! Небось, заглядываются на тебя всякие лохи, а?

— Мерзавец… — тихо произнесла Катерина и пошла в свою комнату.

— Что ты сказала? — угрожающе осведомился Василий.

— Я говорю, сейчас схожу, — равнодушно ответила она, не поворачивая головы.

— Ну-ну, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, хмыкнул он. — Я ей, видите ли, комп… комплименты направо и налево раздаю, а она еще и к… кочевряжится! Выдра!

Она силой захлопнула за собой дверь. Как же она устала от всего этого, Боже! Катерина подошла к большому овальному зеркалу и долго всматривалась в свое отражение. Худое, изможденное лицо, синяки под глазами, рано появившиеся морщины. Куда подевалась ее неписанная красота?! Катерина еще помнила, как когда-то каждый мужчина на улице оглядывался ей вслед, провожая долгим недвусмысленным взглядом.

Она взяла расческу и долго, сосредоточенно расчесывала свои длинные, шелковистые волосы цвета вороньего крыла. Пожалуй, это единственное, что осталось у нее ценного и красивого, нетронутого тяжелой жизнью, не задавленного бытом, горестями и слезами, неудачами и несбывшимися мечтами. Нет, совсем не такой представлялась ей когда-то супружество с Василием Родамайте.

Замуж Катерина вышла в неполные двадцать один, когда еще жила с папой и мамой в Сызрани. Вышла по любви, по крайней мере тогда ей так казалось. Василию было двадцать три. Он был большой, очень большой — про таких говорят просто — «шкаф». Его мать владела крупным продовольственным магазином, но официально директором числился Василий, который вел беспутный образ жизни, швыряя мамиными деньгами направо и налево. Друг друга они знали практически с детства, так жили не только в одном доме, но и в одном подъезде. Катерина росла несколько замкнутой девочкой, водилась в основном с мальчишками и пользовалась среди них уважением и вниманием. Со сверстницами она не особо ладила, хотя никак не могла взять в толк, почему же так происходило. Ее увлечения сводились к посиделкам на лавочке во дворе, прогулкам в городском сквере с единственной подругой, да сидением перед телевизором. Учеба давалась ей с трудом и ужасно тяготила. Окончив кое-как школу, она поступила, сама не зная зачем, в медицинский колледж. Первый год она все мечтала, что ее выгонят за хроническую неуспеваемость и дерзость с преподавателями, но этого, как ни странно, не произошло. Молодой, худой, как щепа, директор учебного заведения частенько поглядывал на нее томным взглядом, но она старалась не замечать его. Днем, как правило, она спала, а потом, после девяти, скрепя сердце, садилась за уроки, в конце концов, ложась спать заполночь. Жизнь текла медленно и скучно. Денег постоянно не хватало. Каждый день, чуть ли не под расписку мать выдавала червонец-другой, чтобы она пообедала в столовой колледжа, а знакомые парни, с которыми она поддерживала контакт все реже и реже, никогда ее не водили даже в кино или какой-нибудь танцевальный клуб, сами охочие до дармовщинки. В конце концов, она осталась наедине сама с собой. Спасительного просвета видно не было, как Катерина, тогда еще Катюшка, не вглядывалась с надеждой в свое наиболее вероятное будущее.

А потом совершенно случайно Катерина познакомилась с Андреем. Он был старше ее на пять лет, но эта разница никак не сказывалась на их отношениях. Они были весьма близки по духу, мировоззрению, мыслям по поводу и без повода. Они часами могли болтать по телефону, рассказывая о себе, своих привычках, смешных случаях, неудачах и планах на будущее, они ходили в кино, на Волгу, выставки и презентации, концерты и демонстрации. Он был беден — ни машины, ни трехкомнатной квартиры. Жил один, снимая малосемейку. Но разве в этом дело? С первой минуты этот невысокий, улыбчивый парень по уши влюбился в нее, и ей он тоже очень нравился. Андрейка был для нее как старший брат, почти как отец, но… По-настоящему она так и не смогла его полюбить, хотя их отношения и зашли одно время достаточно далеко. Она терзалась этим, старалась изо всех сил, но ничего не выходило. В свои девятнадцать она еще не знала, что такое любовь…