Алексей Волков - По обе стороны фронтира

Былые бесконечные путешествия сменились спокойным пребыванием на одном месте. Каждому возрасту – свое.

Что касается города и страны, который выбрал де Гюсак… Почему бы и нет? Русский край стремительно развивался. Сверх того, здесь налаживался порядок. Немаловажный фактор для человека, сполна вкусившего разнообразных приключений.

Денег хватало. Помимо нажитого капитала, де Гюсаку принадлежали обширные земли неподалеку от столицы штата. Владелец появлялся там нечасто. Хорошие управляющие способны сами проконтролировать ход работ, а уж в работниках недостатка не было. Зато в его городском доме часто собиралось здешнее общество, начиная, так сказать, с коренных обитателей Мексики и до русских офицеров, прибывших сюда в последние годы.

Только практически никто не знал, что француз отнюдь не числил себя на покое. Да и обо всем ли полагается знать?

Есть люди, стремящиеся к известности любой ценой, и есть просто скромно делающие свое дело.

– Здравствуйте, Жан! Спасибо, что не забываете старика!

Де Гюсак всегда называл имя Липранди на французский манер. И насчет старика он несколько лукавил. Конечно, возраст, однако бодрости аристократ отнюдь не утратил, и теперь сразу шагнул к гостю. Этакий старый светский лев с густой седой гривой и такими же седыми, чуть отвисшими на концах усами.

– Какой вы старик, Анри? – поправил его Иван Петрович. – Другие с годами становятся развалинами, вы же, напротив, сохраняетесь, словно юноша. Разве что больше становится благородной седины в волосах.

В отличие от приятеля, Липранди делил свое время между Сан-Антонио и столицей. Да еще порою пропадал вообще неизвестно где. Чиновник по особым поручениям при Наместнике, вдобавок – в чине полковника. Немалая фигура, как ни крути.

– Все равно, не молодею, – хозяин дома вел себя так, словно и не он посылал к старинному приятелю человека с запиской и визит – совершенная случайность. – Вы присаживайтесь. Вина? У меня имеется великолепное бургундское.

– Что интересно, Анри… Настоящее вино в колонии – редкость. Однако у вас всегда настолько богатый выбор… – Липранди развел руками и лишь после того присел в одно из массивных кресел.

– Так ведь связи с родиной, – усмехнулся в седые усы де Гюсак. – Вы можете представить настоящего француза без хорошего вина? Я тоже не могу. Очень долго приходилось отказывать себе в подобном удовольствии. Зато теперь могу себе позволить маленькую слабость. Благо, кое-какие связи на родине образовались.

Вино, разумеется, действительно было великолепным. Липранди с удовольствием вдохнул аромат, а затем сделал небольшой глоток.

– Вот! – подвел итог хозяин. – Даже не спрашиваю, все чувства написаны на вашем лице.

– Зачем же таить невольное восхищение? – улыбнулся Иван Петрович.

Он частенько был скрытен, однако не в подобных же случаях!

– Знаете, когда я держу в руках бокал, то поневоле вспоминаю милую сердцу Францию, – вздохнул де Гюсак. – Какая земля! А Париж! Вы же были в Париже, Жан!

Липранди оставалось лишь кивать. Он не торопил хозяина. Придет время, сам скажет, зачем срочно просил навестить. Пока же пусть предается привычной ностальгии. У каждого человека имеются свои маленькие слабости. Тем паче – разговоры о Париже звучали с самого момента их знакомства. Тому уже лет семь, а то и восемь.

– Мои люди видели в городе Ортьяго.

Раздумывал Липранди лишь мгновение.

– Бывшего эмиссара так называемого Мексиканского республиканского правительства при Миньи? Который потом еще успел немного набедокурить на просторах?

– Его самого, – де Гюсак не удивился памяти приятеля. Липранди, казалось, помнил все и всех. – Успел пограбить и идейно, и безыдейно – на любой вкус.

– Имеется циркуляр – за прошлые повстанческие дела не привлекать. Если не ошибаюсь, последние годы Ортьяго не был замечен ни в чем. И, кажется, нигде.

Де Гюсак покрутил бокал в руке, смакуя, отпил глоточек и лишь затем согласился:

– Верно. Последние года три никаких известий о нем не было. Могу ошибиться, специально не интересовался, но, кажется, Ортьяго успел поискать золото, затем ненадолго появлялся в Луизиане. Сведения фрагментарны, ничего существенного.

– Но хоть чем он теперь занимается? – поинтересовался Липранди на всякий случай.

Маловероятно, чтобы де Гюсак успел выяснить многое о былом революционере, но чем черт не шутит?

– Сейчас Ортьяго служит управляющим у месье Лавренкова. Может, знаете такого? – К некоторому удивлению полковника, отозвался хозяин перед очередным заслуженным глотком бургундского.

– Знаю я Лавренкова, – вздохнул Липранди. – Вольнодумец, вольтерьянец, либерал. Все носится с идеями создать нечто особенное. Этакую коммунию свободного труда в соответствии с учениями утопистов. Но – не опасен. Мечтатель, который никогда не дойдет до дел. Разве что начнет укрывать кого-нибудь. Хотя Ортьяго вполне может скрывать перед нынешним хозяином прошлое. Зачем лишние хлопоты?

– Может. Может, и нет. Асиенда Лавренкова дальше прочих от Сан-Антонио, поселений там крайне мало. При желании немалую банду укроешь, и никто не заподозрит.

– Предполагаете?.. – чуть напрягся Липранди.

– Вряд ли. Но совсем не исключаю, – де Гюсак допил вино, вновь разлил в бокалы и дополнил: – В будущем. Сейчас там одни работники, если не считать нескольких людей Ортьяго. Наверно, я просто стал чересчур осторожным, и былой карбонарий элементарно решил укрыться в спокойном месте на некоторое время от любых властей. Угар свободы с возрастом проходит. Через пару-тройку лет объявится законопослушным подданным. С капиталом. Приобретет земли да будет рачительно хозяйствовать. И получится, что я потревожил вас, Жан, зря.

– Почему же зря? – возмутился Липранди. – Имея прекрасное вино – и не позвать старого приятеля, и где-то даже начальника…

Карибское море. Вблизи берегов Америки

Судно было переполнено, и потому плавание утомляло. Еще хорошо, что согласно званию и положению в обществе молодым офицерам предоставлялись каюты. Не отдельные, разумеется, но все-таки…

Тесные помещения на двух человек каждое, две койки, небольшой столик между ними, небольшое окно… Не бог весть какие апартаменты, только подавляющее большинство пассажиров не имели и этого и ютились в кубриках, а кое-кто и под навесом на палубе. Приходится терпеть, раз уж решили перебраться в иные края. Сами же хотели.

Желающих совершить вояж набралось столько, что кают и не могло хватить на всех. Пусть переезд оплачивала казна, судно не безмерное. Место предоставлено, какое – никого не волнует. Но люди и не роптали. Не так долго терпеть, зато потом – сам себе хозяин. Ехали-то в основном на постоянное поселение. Даже Тизенгаузен, профессор из какого-то германского княжества, и тот желал обосноваться вдали от родных мест да применить на практике многочисленные познания в геологии и куче смежных наук.