Олег Крюков - Отдел по расследованию ритуальных убийств

Тот, несмотря на свою ушибленную грудь, вытянулся в струнку.

- Извините, господин полковник!

- Ладно, ждите скорую.

Через минуту микроавтобус тронулся с места, оставив ошеломлённых стражей порядка рядом с разбитым автомобилем.

- Что за звери? – спросил сержанта напарник.

- Служба безопасности президента, - почему-то шёпотом ответил тот.

- Всё, я звоню в Центральный! – дядя Миша потянулся к телефону.

В этот момент в открытое око кухни ворвался шум въезжающей во двор машины, скрежет шарниров автомобильной двери, и Глеб даже был готов поклясться, клацанье оружейных затворов.

Он осторожно выглянул в окно. Из микроавтобуса выскакивали люди в чёрном, с плоскими автоматами в руках.

- А это кто? Спецназ ООН? Дядя Миш, по моему нас сейчас будут брать штурмом.

- Так, мне в Центральный звонить?

- Уходить надо.

- Куда?

Глеб посмотрел на тёмно-синее звёздное небо и ткнул в него пальцем.

- Туда.

- А не рано?

- Давай, берём фигуранта под белы рученьки и на крышу, пока не поздно.

- Он умный, он сам пойдёт, - отвечал Михаил Анисимович фразой из легендарного боевика, ещё советских времён.

Он подошёл к вжавшемуся в пол Иосифу и нажал ему большим пальцем где-то за правым ухом.

- Поднимайся!

Тот послушно встал поддерживаемый старым мастером.

Глеб осторожно выглянул на лестничную площадку. В подъезде царила тишина, жильцы, должно быть, готовились ко сну. Они вышли, Михаил Анисимович пару минут возился с замками, запирая входную дверь. Затем, поддерживая с двух сторон связанного пленника, стали подниматься наверх. Даже Иосиф старался неслышно ступать в своих «тимберлендах». Когда дядя Миша взламывал чердачный люк, внизу скрипнула не смазанная дверь и послышались звуки шагов. На чердаке было темно и пыльно. Глеб осторожно закрыл за собой крышку, пошарил в темноте, нашёл толстую доску, кое-как приладил в качестве запора. Не на много, но преследователей задержит.

Покатая крыша под октябрьским ветром просохла, передвигаться худо-бедно, но можно.

- Долго он у тебя будет таким послушным? – спросил Глеб напарника.

Тот взглянул на Иосифа.

- Минут десять должен вести себя хорошо.

Впритык к четырёхэтажному дому, где находилась квартира старого коллекционера, стоял пятиэтажный, и с крыши на него вела пожарная лестница. А вот следующий, такой же пятиэтажный, стоял метрах в трёх. Но рядом лежали сколоченные работниками ЖЭУ деревянные мостки, которые беглецы перебросили на соседнюю крышу.

- Я впереди, ты, дядя Миш, страхуешь его сзади.

Глеб первым ступил на шаткий деревянный мостик, стараясь не смотреть вниз. Правой рукой он держал за отвороты куртки Иосифа-Алика, которого сзади придерживал дядя Миша.

По закону Мерфи этому надо было случиться прямо на середине мостков. Их пленник, с интересом рассматривающий асфальт в пятнадцати метрах внизу, недоуменно поднял голову. В следующее мгновение его глаза приняли обычное насмешливо-колючее выражение. Он резко выбросил вперёд правую ногу, целя Глебу в крестец. И тут же ударил ею назад.

Глеб, получив удар в низ поясницы, инстинктивно выпустил ворот чёрной куртки и, отдавшись инерции, пролетел оставшиеся полтора метра и с грохотом упал на железную кровлю. Дяде Мише повезло меньше. Каучуковая подошва впечаталась в его травмированное колено, ноги соскользнули с доски, но в последний момент он успел ухватиться за неё руками.

Иосиф, несмотря на связанные за спиной руки, ловко развернулся на качающейся доске и улыбнулся висевшему на высоте пятнадцати метров человеку. В карих глазах его светилось торжество победителя. Победителя, который не знает пощады. Он поднял ногу и опустил её на руки, цепляющие дерево.

- Нет!

Глеб вскочил и, разбежавшись, насколько позволяла крыша, прыгнул. Подобно каменному ядру, пущенному из баллисты, он сбил Иосифа с мостков, и оба пролетев пару метров, вновь приземлились на противоположную крышу.

Иосиф воткнулся лбом в железную кровлю и затих под навалившимся сверху Глебом. А тот уже бросился к краю крыши. Доска была пуста, а внизу, на асфальте, в неверном свете фонаря он увидел распластанное тело.

Если бы Глеб в эту минуту видел своё лицо в зеркале, он бы испугался. И без зеркала он почувствовал, как его охватывает не испытанное раньше чувство. Чувство, от которого болезненно сжалось здоровое сердце, а незамутнённым никотином лёгким вдруг стало не хватать кислорода.

Он рывком развернул лежавшего вниз лицом Иосифа. Кровь из глубокой ссадины на лбу залила брови и ресницы. Несколько секунд гипнотизировал это ненавистное лицо. Тот, словно почувствовав, что его рассматривают, разлепил веки. Улыбнулся, как старому приятелю.

Глеб подтащил тело к самому краю крыши. Но даже когда голова Иосифа свесилась вниз, он продолжал скалить зубы. Одно движение, и тело полетит вниз, туда, где на жёстком асфальте лежал дядя Миша с неестественно вывернутыми ногами. Надо только сделать это движение.

Глеб поднял голову в тёмное, с вкраплениями звёзд небо, словно спрашивая совета. Но небо было безучастно, а кто-то там, наверху с интересом, должно быть сейчас наблюдал, что же предпримет парень. А может и без интереса, так как знал наперёд все наши помыслы.

Молодой оперативник затряс головой, словно смахивая невидимую пелену. Что там говорила Елизавета Ивановна о зле, пожирающим самое себя? Когда закончится его кровавый круговорот? Когда умрёт последний слуга Зла? Если он убьёт сейчас беспомощного, со связанными руками человека, не займёт ли он его место в служении Злу?

Глеб вновь взглянул в карие улыбающиеся глаза. Иосиф зашевелил губами, видимо пытаясь, что-то сказать, но молодой оперативник без затей резко ударил его кулаком в подбородок.

Михаил Анисимович был ещё жив. Но жизнь уже уходила из его голубых глаз. Торопилась, нетерпеливо поджидая Глеба.

- Дядя Миша! – парень склонился над телом.

- Бумагу… - с трудом разлепил губы старый мастер.

Пальцы его сломанных рук мелко дрожали.

- Я сейчас скорую вызову!

- Бумагу!

Глеб сунул руку за пазуху его куртки и вынул желтый лист плотной бумаги в полиэтиленовом файле.

- Спрячь!

Парень послушно засунул лист во внутренний карман своей куртки.

Из груди Михаила Анисимовича вырвался вздох.

- Господи! Отпусти мне грехи моя...

Глеб закрыл пальцами глаза, в которых не отражалось уже ничего, кроме чёрного октябрьского неба.

- Никого, - Ковальчук подошёл к облокотившемуся на перила полковнику. – Но, судя по всему, в квартире не так давно кто-то был.

- Проверьте подъезд.

Непогашенный окурок полетел в лестничный пролёт.

- Уже проверяем.

Сверху спустился один из бойцов группы.