Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-2 [СИ]

— О Аллах, сейчас ты погубишь и себя и нас!

— Заткнись, сын шакала?

— Я сын шакала?!

Намечавшуюся драку прервал Джебель — ему доверили автомат.

— Брат Шари, зачем ты так говоришь? — сказал он. Джебель был в хорошем настроении от того, что, наконец-то познал женщину.

— Ты идиот! — не желал примирения Хамза

— Может, сам сядешь за руль, а?

Где-то рядом — хлопали выстрелы, это вызывало тревогу.

— А может, и сяду! Зачем ты поехал через центр, тут стреляют. Ты что — не слышишь?

— Я слышу только твою болтовню!

— Брат, а как бы поехал ты?

Помогите…

Они обернулись — к ним бежала женщина. Такая же, как та… Неверная женщина! Женщина, говорящая не на их языке, не носящая паранджу, доступная женщина. И значит то, что произойдет — она целиком заслужила.

Не сговариваясь, они начали действовать

Хамза схватил ее за руку, она дернулась — и Джабаль ударил ее прикладом автомата, радостный от того, что ему предстоит познать еще одну женщину. От радостного предвкушения и от неопытности в обращении с автоматом — он ударил ее слишком сильно… наверное. Женщина упала на асфальт.

— О, Аллах, ты что делаешь?

— Она начала вырываться!

— Зачем так сильно бить?

Хамза — наклонился и похлопал женщину по щекам, потом хлестнул сильнее…

Джебаль мысленно выругал сам себя — это надо же быть таким идиотом, своими руками лишил себя женщины! Нельзя проявлять нетерпения, правильно говорится — терпение есть несомненное достоинство муджахеддина. А если она умерла? Правда, он слышал, что можно и с мертвой, если не прошло шести часов с часа смерти… но тут разное говорят. Кто говорит, что это харам, а кто-то говорит — можно любому мусульманину. В общем, тут не поймешь… у него и с живой то не очень получилось, а тут — с мертвой! Он не был уверен, что у него получится с мертвой, как с живой.

Хамза добился своего — женщина открыла глаза, зрачки у нее плавали…

— Жива…

— О, Аллах.

— Заткнись. Давай, погрузим ее в машину. Бери ее…

Они взяли ее за руки — за ноги и забросили в фургон. Не связали. Потому что женщина против трех мужчин ничего не может. Тем более — женщина, которую сильно ударили по голове. Там было мало места, потому что было много какого-то оборудования, пользоваться которым они не умели, но думали, что оно стоит дорого.

— И что будем делать?

Снова где-то поблизости раздались выстрелы

— Надо сдать назад. Проедем другим путем.

— И как мы это сделаем? Смотри!

За их фургоном стояли другие машины.

— А вот как!

Шари вырвал у Джебаля автомат, пальнул по машине, которая стояла за ними — по центру лобового стекла, чтобы никого не задеть. Стекло лопнуло с противным звуком, водитель выскочил из машины с поднятыми руками.

— А ну, убирай свою телегу с дороги, сын шакала!!!

Им удалось сдать назад, использовав для этого тротуар. По нему они и поехали — задом вперед, не развернешься.

— Ну и долго мы так будем ехать? — мрачно осведомился Хамза

Шари остановил машину — слева был переулок, на вид относительно свободный. Только самосвал вдалеке стоял, да трупы лежали — видимо, тут перестрелка была какая-то. Но солдат не было видно.

Шари повернул руль.

— Клянусь Аллахом, брат, если ты не перестанешь болтать, то я отрежу тебе язык!

Джебаль сидел в кузове и смотрел на женщину, которая лежала на полу. Джебаль опасался, что она умрет и тогда ему ничего не достанется. Конечно, Хамза сказал, что она не умрет — но какой Хамза врач, а? А если умрет? Все ведь в руках Аллаха.

Нет, если Аллах что-то дает тебе, то надо это брать сразу. Ведь если ты это отвергаешь — поучается, ты отвергаешь дар самого Аллаха, верно?

Джебаль решил воспользоваться женщиной прямо сейчас, в дороге. Если она и умрет в дороге, он все равно успеет с живой. А с женщиной хорошо… может быть, Аллах даст ему богатство и он сможет купить себе женщину. Пусть даже и не здесь… например, в Сомали. Там черные… но там тоже женщины, верно?

Джебаль отложил автомат и начал снимать штаны.

Лобовое стекло фургона раскололось с омерзительным хрустом… такой бывает, когда выбиваешь стекло в машине, чтобы украсть магнитолу. Машину резко повело влево, она обо что-то ударилась и встала. Джебаль со спущенными штанами не удержался на ногах и больно ударился о торчащие детали аппаратуры.

— Снайпер!

Это крикнул Хамза.

Джебаль обернулся, подтягивая штаны, и увидел, что лобовое стекло забрызгано кровью напротив того места, где сидел Шари. На его глазах — в стекло ударила еще одна пуля, стекло удержалось — но в нем появилась дырка напротив места, где сидел Хамза, и тоже брызнуло красным. О, всемогущий Аллах!

Джебаль метнулся к двери, забыв автомат и со спущенными штанами. Дверь прокатилась на рельсах, открывая путь к свету, к свободе, он шагнул вперед, запутался в штанах, но упасть не успел. Пули из снайперской винтовки достали его — удар по левой руке и тут же — по шее, так, что все онемело. Оглушенный, Джебаль упал на асфальт и через минуту умер — со спущенными штанами…

Она пришла в себя в какой-то темноте… душной, черной, страшной. Было жарко… и почти нечем было дышать. Она пошевелилась… и обнаружила, что не связана. Но голова буквально раскалывалась… несколько лет назад она попала в аварию на Вашингтонской кольцевой… тогда было так же.

Нет, сейчас было хуже.

Она пошевелилась… и тут же поняла, что в комнате она не одна. Такое атавистическое чувство… оно включается в экстремальных ситуациях как резерв организма. Оно осталось с тех времен, когда предки человека жили в пещерах и не знали Аллаха — а самкам приходилось ждать самцов, которые ушли на охоту и защищать детей от саблезубых тигров. В пещерах было темно, и опасность нужно было не видеть — чувствовать.

— Здесь кто-то есть? — решилась спросить она…

Сначала была тишина. Потом кто-то выругался. На ее языке.

— Ты англичанка? — спросил голос

— Американка…

Снова ругательство

— Можно… свет.

— Здесь нет света. Сиди… пока я не решу, что делать… с тобой.

Алиссон замерла от ужаса. Современная эмансипированная женщина — она видела и пережила столько насилия за последние два дня, что при обещании нового насилия она только сжималась в комок.

— Дик… — она вспомнила — Дик…

Дик погиб

— Заткнись, сказал! Молчать!

Она не видела человека, который ее спас. Было слишком темно, а глаза болели и не могли адаптироваться к темноте. Она чувствовала дым, запах гари, сочащийся в комнату, и видела вспышки выстрелов в окнах…

— Я тебя не убью… — вдруг сказал ее спаситель, черный силуэт на темном фоне — нет, не убью…

— Премного… благодарна.

— Не благодари. Ты женщина.

— И что?

— Если я убью женщину, то буду таким, как эти.