Евгений Токтаев - Полумесяц над мирем

– Аллах акбар!

С обоих сторон орали так, что не слышно уже и треска ружейных выстрелов.

Барбариго, оставшийся возле майстры [16] Майстра – грот-мачта на галере, вторая от носа. В галерных флотах применялась иная морская терминология, нежели в парусных. , вскинул к плечу арбалет и нажал на спусковой рычаг.

Командующий венецианцев – один из немногих воинов, кто одел латы: закрытый шлем-армэ, кирасу с горжетом, наплечники, наручи и набедренники. Падение за борт – неминуемая смерть. Большинство офицеров ограничились коваными кирасами или бригантинами [17] Бригантина (бригандина, бригандин) – пластинчатый доспех, обшитый сверху тканью. Был очень популярен в эпоху Возрождения. . А на солдатах из железа только шлемы-морионы с высоким гребнем и широкими загнутыми полями либо кабассеты с островерхой тульей и нащечниками.

Леванты и янычары также сражались без доспехов, а большие начальники османов и кавалеристы-сипахи перед сражением облачились в кольчуги.

Барбариго передал арбалет слуге, тот сунул ему в руку другой, заряженный, и торопливо принялся крутить вороток у первого, натягивая тетиву.

Стрелки спешно перезаряжали аркебузы, а некоторым уже пришлось отставить их в сторону и взяться за мечи: на банках гребцов, на куршее, на рамбате – всюду лязг стали и отборная брань. Янычары сдержали первую атаку венецианцев и начали их теснить. Спустя десять минут после столкновения османы выбили христиан со своей галеры и сами перешли в наступление. Венецианцы откатились с носа, отдали туркам тринкет [18] Тринкет – фок-мачта на галере, первая от носа. , но у второй мачты встали насмерть.

– Защищайте мессира!

Барбариго еще не обнажил меча, венецианцы образовали вокруг него живой щит и дрались, как злющие бойцовые псы.

Однако янычары, настоящие волки, намного превосходили выучкой венецианцев.

С левого борта к «Латерне», ломая флагману весла (там вертелась такая мясорубка, что уследить за веслами просто некому) подошла еще одна венецианская галера, «Воскресший Христос», и с нее на борт флагмана начали спешно переходить солдаты прибывшего подкрепления. Тоже самое сделали османы. Сцепившиеся флагманские галеры оказались центром притяжения все новых и новых сил.

Сулейман-бей обходил венецианцев с севера. Сирокко, тоже напирал преимущественно на северное крыло баталии Барбариго, а галеры южного крыла все еще не вступили в ближний бой, ограничиваясь обстрелом врага с дальней дистанции. Центральная баталия и вовсе отстала от сил мессира Агостино. Галеры испанцев и кровавую бойню у берега отделяло пространство почти в треть мили. Галеасы братьев Брагадино облепленные галерами, легкими галиотами и фустами османов, как медведи пчелиным роем, потеряли свою ударную силу и преимущество в артиллерии. Там кипел палубный бой.

Янычары теснили венецианцев так, что и гребцы-каторжники уже включились в драку. Они были хотя и преступниками, но христианами, и не видели резона поддерживать турок, кроме того, всем обещали существенно скостить срок, а отличившихся освободить немедленно. Тем не менее, еще ни на одной галере, ворвавшейся в адово пекло абордажной схватки, венецианцы не смогли пересилить янычар и перенести бой на палубы врага.

Галеры Сулейман-бея, обходя эскадру Барбариго, вытянулись в длинную колонну. Если бы сейчас нашелся отважный и решительный командир, кто проявил бы инициативу и, разорвав линию, удерживать которую предписывалось планом сражения, ударил Сулейману во фланг, прижимая его к отмелям… Но на правом крыле баталии Барбариго венецианцы продолжали дисциплинированно держать строй, тогда как на левом их братьев перемалывали в мельничных жерновах.

Сулейман завершил окружение и, развернувшись на юго-восток, поставил венецианцев в два огня. Турки, в первые минуты боя понесшие огромные потери в людях и кораблях от огня венецианских галеасов, начали одолевать, склоняя чашу весов на свою сторону.

И вот только сейчас, спустя почти сорок минут после первых залпов, центральные баталии дона Хуана и Муэдзини Али скрестили мечи в единоборстве.

Бортовой залп «Сан-Лоренцо» в одно мгновение смел все живое с палубы галеры, прикрывавшей флагман османов от огня гиганта. Ядра переломали весла. С треском подломилась одна из мачт и, обрывая снасти, повалилась набок. На банках гребцов – кровавое месиво. Там уже и не кричит никто. Некому. Немногие уцелевшие весла рухнули в воду, не удерживаемые более руками гребцов. Ежели у кого руки еще соединены с телом.

Иные рабы и на людей-то уже не похожи – бесформенные куски мяса. Гребцы левого борта еще работали, занося нос галеры вправо, прямиком на галеас. Никто их уже не подгонял, но они сами остановиться не могли, столь велик шок от пережитого. Стремительно увеличивался крен на правый борт. Море, пачкаясь красным, жадно затягивало полумертвую галеру в свою пучину.

Оцепенение прошло, уцелевшие гребцы закричали все разом, пытаясь освободиться от цепей. С борта «Сан-Лоренцо» доносился громкий голос капеллана, отпускавшего им грехи…

Строй баталии Муэдзини Али сломался, разделился на три колонны, огибающие венецианские галеасы. Гигантам османы почти не отвечали, это бессмысленно: бить по галеасу из легких бортовых пушек, установленных на вертлюжных станках – все равно, что выйти с вязальной спицей против быка. Крупный калибр на всех галерах только курсовой. Он работал по приближающемуся флоту христиан и галеасам османы ничего не могли противопоставить. Лишь злее надсмотрщики полосовали спины рабов, заставляя их грести быстрее, дабы скорее выйти из зоны досягаемости вражеских пушек.

Спасаясь от огня «Сан-Лоренцо», «Султанша» взяла южнее. Теперь «Реал» оказался на ее правом траверзе, однако желание Али-паши скрестить клинки именно с командующим неверных, и ни с кем иным, не уменьшилось.

– Лево на борт! – скомандовал Муэдзини Али, – курс на золотую баштарду [19] Баштарда – большая галера в турецком флоте. Этим словом Али-паша отличает «Реал» от прочих галер, именуемых османами «кадиргами». Баштарда соответствует христианской бастарде-латерне. Флагман Али-паши, «Султанша», так же является баштардой. ! Я лично заберу голову капудан-паше кафиров!

«Реал» зеркально повторил маневр «Султанши». Дону Хуану так же не терпелось схватиться именно с Али-пашой.

Флоты сходились. Османы открыли огонь из курсовых орудий раньше христиан, хотя выгоды от этого поимели немного. Их сухопутная осадная крупнокалиберная артиллерия числилась лучшей в мире, тогда как корабельная уступала ей по всем статьям, и значительно проигрывала христианской.

Испанцы могли начать обстрел противника с больших дистанций, но не сделали этого, ограничились лишь рыцарским салютом в начале сближения. Главнокомандующий приказал открывать огонь лишь на расстоянии пистолетного выстрела. Чтобы, не тратя огненный припас, разить наверняка. Вели огонь только галеасы. Венецианцы опасались янычар и старались подольше затянуть артиллерийскую дуэль, тогда как испанцы полагались на свою морскую пехоту.