Александр Логачев - Мечи Ямато

— Понятно. — Артем устало потер ладонью лоб. — Неплохо было бы опросить всех домашних. Не только самураев, но и вообще всех, включая женщин, слуг и малых детей. Как говорил один весьма известный у меня в стране мастер розыскных дел, в любом дельце всегда найдется человечек, который что-либо слышал, что-либо видел.

— Если бы кто-то что-то видел, он бы вышел и сказал об этом, — сказала Ацухимэ, резким движением головы отбрасывая со лба прядь черных волос.

«Сложно с вами, — подумал Артем. — Впрочем, идея с допросами заранее обречена. Гайдзин проводит допросы, ха! Кто из них согласился бы на такой позор — отвечать на вопросы гайдзина! Каждого пришлось бы уговаривать по целому дню».

Артем еще раз внимательно все облазил и осмотрел. Стыдно перед памятью великого Холмса, но он так ничего и не обнаружил. Ни малейшего следочка. Хотя добросовестно все обшаривал! «Ладно. Забудь и думай дальше, — приказал себе гимнаст. — Должна быть где-то зацепка!»

Например, место и время преступления. Время — глухая ночь, в это время люди обычно спят мертвецким сном. Место — фехтовальный зал, куда люди обычно по ночам не ходят. Или ходят?

— Скажи, а часто ли мастер посещал ночью фехтовальный зал?

Со своим вопросом он опять обратился к Ацухимэ. А к кому еще? Нет никакого желания общаться с хмурыми самурайскими личностями. К тому же, сдается, девушка уж никак не глупее своих однодомцев мужеского полу.

— Я ничего не знаю об этом, — ответила Ацухимэ.

— Тогда, — Артем наклонился к самому ее уху, прошептал, покосившись на супящих брови самураев, — спроси об этом у моей почетной охраны. Может, кто-то из них знает.

— Они тем более не знают, — сказала девушка. — Если что-то в доме неизвестно женщинам, это неизвестно никому.

— Ну хорошо, а тебя саму ничуть не удивляет, что мастер посреди ночи оказался в фехтовальном зале?

— Я не вижу в этом ничего странного, — пожала плечами Ацухимэ. — Ночь — прекрасное время, чтобы медитировать в одиночестве.

— Подожди... — От пришедшей на ум мысли Артем непроизвольно щелкнул пальцами. — А кто обнаружил труп?

Вообще-то этим вопросом следовало озадачиться давным-давно, может быть даже в первую очередь, а не тогда, когда прошло уже черт знает сколько времени с начала следствия. От подобного сыщицкого дилетантства Холмс, наверное, все бока отмял, ворочаясь в литературной могиле.

— Сибо! — Ацухимэ громко обратилась к самому старшему из самураев. — Кто нашел убитого сэнсэя?

Сибо знал ответ. Оказалось, труп обнаружил старый знакомый Артема Наканэ. Он проходил мимо фехтовального зала, в приоткрытую дверь увидел свет фонаря, из свойственного ему любопытства заглянул внутрь и разглядел распростертого на полу сэнсэя, из спины которого торчала рукоять кинжала. Ах вот как... У Артема сразу же появился новый вопрос: «А почему сам Наканэ бродил ночью по дому, аки тень Мертвого Императора?» Вот на этот вопрос Сибо ответа не знал. А знал его, разумеется, только сам Наканэ. Бежать искать его и будить, если спит? Да нет, тема того не стоит. Ну, услышишь от самурайчика, что он вставал по нужде, или признается, что ходил к этой самой Кабуке... Кабуко... ну, в общем, к своей подружке, о которой Ацухимэ говорила.

Артем с тоскливой безнадежностью понял: он не знает, что делать. Но что-то делать надо было. А может... сорваться с низкого старта, броситься наутек — и пусть догоняют? Какие-то шансы есть...

Все самураи, стерегущие Артема, смирнехонько разместились по углам фехтовального зала, освещенного фонарями-укидару. Гимнаст сидел на корточках, прислонившись к стене. Рядом с ним на коленях сидела Ацухимэ. Ее одолевала утренняя дремота, то и дело ее голова начинала клониться, она вздрагивала и героическими усилиями воли распахивала глаза.

Уже разгорался рассвет — Артем только что вернулся с улицы (понятно, что его сопровождали самураи в полном составе и с их присутствием примиряло только присутствие Ацухимэ). На улице он тоже пытался обнаружить зацепки, сам не очень представляя, что это может быть. Например, извилистая цепочка следов на сырой земле с капелькой крови в каждом отпечатке, и цепочка та приведет в комнату преступника... Или вдруг удалось бы найти случайно оброненный дневник самурая, где все преступление чистосердечно описано с момента его обдумывания.

«Шути, шути, — пробурчал внутренний голос. — Дошутишься до плахи с топором или до бамбукового кола. На всякий случай я бы на твоем месте поинтересовался, как в здешних пенделях казнят преступников. Может быть, и нет ничего страшного. Чирк по горлу — и ты на небесах. Кр-расота!»

Хорошо хоть эти преимущественно детско-юношеские самураи не донимали глупыми расспросами типа: «Как продвигается расследование, скоро ли пойдем на задержание?»

Твою мать, короче!!! Артем на совесть (так во всяком случае ему самому представлялось) отработал следы преступления. И ничего не выходит!!!

Честно говоря, приступая к расследованию, Артем был преисполнен оптимизма. Почему-то ему казалось, что он сможет выйти на след убийцы и если не выявит его в течение ночи, то сумеет убедительно доказать хотя бы свою непричастность. Однако ни того ни другого...

— Ты узнал, кто убил сэнсэя? — разлепив глаза и подавляя зевоту, спросила Ацухимэ, и в голосе ее было столько надежды, что у Артема сдавило горло.

— Я на пути к этому. Я много узнал этой ночью.

Ну, не мог! Не мог он сказать ей правду: «Ты знаешь, свет моих очей, признаюсь тебе как на духу: перспективы у следствия самые унылые. Никаких зацепок, никаких ниточек, ухватившись за которые можно было бы размотать клубок. Ни-чего. „Глухарь“ вырисовывается, одним словом».

Артем закрыл глаза. Неужели он полный ноль как сыщик? Столько прочитано и просмотрено. Надо думать дальше, напряженно думать...

Он поймал себя на том, что уже пошел в своих размышлениях по второму кругу: пальчики, невозможность их откатать и далее по списку.

Но ведь где-то должна быть подсказка...

Скоро утро, снова все соберутся, убийца не найден.

— Джек Лондон!!! — вскочил Артем. — Ну конечно! Это оно...

На него смотрели, как на сумасшедшего.

— Священный предмет, — бормотал Артем себе под нос, наматывая круги по фехтовальному залу. — Какой же, какой? «Свет восемнадцати лун». Что может быть более подходящим!

«Ведь они в сущности такие же дикари, как и эскимосы из рассказов Джека Лондона, — это он уже произносил не вслух, а про себя. — Они верят в колдовство, их мир населяют духи, которых они зовут ками. Должно получиться. Только надо все как следует продумать, чтоб без ошибки...

Артем бросился к Ацухимэ, опустился с нею рядом на пол, схватил ее за руку, горячо зашептал, наклонившись к самому ее уху: