Вадим Хлыстов - Заговор красных генералов

Внезапно, по-видимому приняв какое-то внутреннее решение, она твердо сказала:

— Я поговорю с ним. Ждите звонка.

Еще раз попрощавшись, я вышел из дома Юденичей.

Пока все проходило по плану. Ноя, похоже, не зря посоветовала, чтобы при разговоре присутствовала супруга генерала.

Вернувшись в отель, я банально завалился спать. Все сегодняшние приключения, представления с показом возможностей, необходимость недоговаривать основательно меня вымотали.

Разбудил меня звонок телефона. За окном уже светало. Спросонья, не сразу сообразив, что звонит, по привычке начал хлопать рукой, ища несуществующий будильник. Потом, поняв, что мой старый добрый будильник сейчас в параллельном мире, чертыхнулся, встал с кровати и подошел к телефону.

— Андрей Егорович? — услышал я в трубке усталый мужской голос.

— Да, слушаю.

— Это говорит Юденич. Простите за столь ранний звонок, но хочу вас уведомить, что принял ваше предложение. Мне необходимо куда-то подъехать?

— Нет, оставайтесь дома. Я приеду со всем необходимым через два часа.

— Тогда я вас жду. До свиданья.

— До свиданья, Николай Николаевич.

Напевая «Были сборы не долги, от Кубани и Волги…», я отправился принимать душ. Пока всё шло, как было задумано. После душа оделся, спустился вниз на первый этаж отеля в ресторан и заказал себе завтрак. Покончив с завтраком, расплатился и попросил официанта вызвать мне такси через час. Потом поднялся к себе в номер и приступил к осмотру двух кофров, стоящих возле окна в гостиной. Именно им, или, точнее, тому, что лежало в них, и предстояло сыграть главную роль. Все было на месте, и все было готово. Как-то некстати вспомнилось высказывание, что «смерть — это состояние, в которое впадают некоторые пациенты с целью унизить своего лечащего врача». Хмыкнув, я про себя три раза сплюнул через левое плечо. В это время позвонил портье и сказал, что такси ждет. Взяв кофры, я спустился вниз к машине.

Доехали мы быстро. Дверь мне открыла сама Александра Николаевна. Была она бледна и взволнована.

— Николай Николаевич ждет вас, господин Егоров, — сказала она вместо приветствия. — Проходите.

Мы поднялись по уже знакомой лестнице в кабинет. Юденич сидел в том же кресле, вид у него был усталый, но решительный. И одет он был в парадную форму.

— Что, последний парад, Николай Николаевич? — спросил я генерала с иронией.

— Надеюсь, что нет. Но на всякий случай… Знаете, мы всю ночь проговорили с Сашенькой и решили, что полгода туда, полгода сюда в моем положении не играют уже существенной роли. А риск и авантюры… Я всю жизнь рисковал. Почему бы не попробовать еще раз, а? — И Юденич с вызовом посмотрел на меня.

— Мне нравится ваш настрой, но никаких «всяких случаев» не будет, Николай Николаевич. Все болезни делятся на две категории: безнадежные и пустяковые. Безнадежные, как вы понимаете, вообще не лечатся, а пустяковые проходят сами. Поэтому снимайте ваш парадный мундир и ложитесь вот на этот диван. Будем переводить ваш запущенный случай из первой категории во вторую.

— Однако, юмор у вас, Андрей Егорович. Э-э-э… несколько казарменный. У нашего штабного медикуса он звучал в другой интерпретации, но смысл был тот же. — Генерал улыбнулся.

— А разве он был не прав, ваш медикус, генерал? Ладно, давайте не отвлекаться, Николай Николаевич. Лучше приступим. А я по ходу буду вам рассказывать, что и для чего я делаю. Держите вот этот маленький мячик в левой руке и начинайте его сжимать.

Я перевязал жгутом руку генерала выше локтя и подождал, пока проявятся вены.

— Сейчас я вам сделаю в вену два укола. Первый — с иммуностимулятором.

— Простите, с чем?

— Это такое лекарство, которое подхлестнет защитные силы вашего организма, Николай Николаевич.

— Понятно. А второй?

— Второй укол — это мощный антибиотик. По-простому, это лекарство будет убивать вашу болезнь. После этого мы рядом с вами поставим вот эту стойку, из которой через вену медленно будет поступать в вас последнее лекарство. Это смесь очень активных элементов, которые необходимы вашему организму для восстановления и вывода всей той дряни, которая в нем накопилась. — (Я решил не говорить, что параллельно подлатаю и все органы, пусть это будет приятным сюрпризом как для него, так и для его жены, хе-хе…) На все про все каждый день мы будем тратить по два часа в течение недели. Ну что, готовы?

— Готов.

Последующие два часа прошли в обычной медицинской рутине и хлопотах, в результате которых к концу процедур генерал просто заснул. Лихорадочный румянец на его щеках исчез, и он перестал постоянно подкашливать. Я убрал все назад в кофры и знаком попросил Александру Николаевну выйти из кабинета.

— Он долго будет спать? — тихо спросила меня она, когда мы вышли.

— До вечера. Будьте готовы, что проснется он очень голодным и может потребовать поесть самые невероятные вещи. Не удивляйтесь, если он захочет сырой печени или, например, молока с кровью. Это нормальная реакция организма на восстановление. На столе я оставил таблетку, дадите ему вечером перед сном. Это хорошее, безвредное снотворное. Чем больше он сейчас будет спать и есть, тем лучше. Я приду завтра в это же время, и мы все повторим.

— Спасибо вам, Андрей Егорович. Вы дали мне надежду… Я буду молиться за…

— Лучше пошлите за мясником и бакалейщиком, Александра Николаевна, — прервал я начинавшуюся было патетику. — Это сейчас нужнее. А сейчас позвольте откланяться.

Всю неделю я приезжал к Юденичам и повторял процедуру. К седьмому дню генерал заметно преобразился. В глазах появился задор, он набрал в весе и выглядел теперь лет на пятьдесят. А когда я приехал в последний раз чуть раньше обычного, дверь мне долго не открывали. Я уже начал было волноваться, не произошло ли что, как дверь распахнулась и в ней появилась смущенная Александра Николаевна. Генеральша была несколько встрепана, на щеках играл предательский румянец, а три верхние пуговицы на платье были застегнуты не в те петли. И надо признать, что смущение и легкая распакованность в одежде ей очень шли.

— Ох, простите, господин Егоров. Я отослала Катю за продуктами, а мы с Николаем Николаевичем разбирали его бумаги наверху и не слышали ваш звонок в дверь.

— Это вы меня простите, Александра Николаевна, что не предупредил, что буду на полчаса раньше. Вы позволите пройти?

— Да, да, конечно. Проходите.

— Как себя чувствует Николай Николаевич? — спросил я, входя в дом.

— Просто чудесно. Он стал такой энергичный! — И она опять залилась девичьим румянцем.

— Очень хорошо.

Юденич встретил меня сильным рукопожатием.

— Господин генерал, — обратился я к нему, — сегодня мы поведем последнюю процедуру, а на завтра я хотел бы, чтобы вы пригласили своего лечащего врача. Пусть он вас обследует. Хотелось бы услышать его мнение. Вы не против?