Вадим Хлыстов - Заговор красных генералов

У меня с моими людьми правило — сначала закончить работу и провести ревизию, потом они разъезжаются со своей долей по домам. Так безопаснее и спокойнее. Поэтому мы выгрузили оборудование, оружие, все добытое и занесли в дом. Дав команду размещаться и приводить себя в порядок, я закрылся в своем кабинете, сел в любимое кресло, открыл сумку и достал шкатулку.

Теперь давайте знакомиться. Я «черный» археолог. И папа мой «черный» археолог. И мама моя черн… Э-э… тут я погорячился. Мама моя вполне добропорядочная домохозяйка. А вот дед мой работает библиотекарем-архивариусом. И не надо смеяться над этой «женской» профессией. Архивы и библиотеки — это, знаете ли, знания, информация. А кто владеет информацией, тот владеет… многим владеет, в общем. Архивы с библиотеками — они ведь разными бывают. К некоторым из них очень ограниченный доступ. Но благодаря деду и его связям эти архивы и библиотеки для меня стали открытыми. Чем я и не преминул воспользоваться, скопировав их для себя. На всякий случай. Как я это сделал, лучше не спрашивайте. Главное — сделал, все остальное детали. Если сюда прибавить копии библиотеки Конгресса США и «Ленинку» в электронном виде, которыми я законно горжусь, то багажом знаний о знаниях я обладаю весьма достойным. А знания являются одним из краеугольных камней моей работы. Археология, будь она хоть «белая», хоть «черная», — это в первую очередь знания о том, что и где может лежать. И почему лежит. А копание в земле — только завершающий штрих долгой и кропотливой кабинетной работы.

«Черными» археологами не рождаются. Дороги, которые приводят людей к этому виду деятельности, у всех разные. Я сам долго был «белым» археологом, но после того как увидел найденный мной в скифском кургане браслет, который был добропорядочно сдан государству, на руке у очередной пассии одного из наших высокопоставленных чиновников от науки, решил, что идеализм мне больше не по карману. Возвращение «блудного сына» к семейному бизнесу было встречено фразой, звучащей во все времена и на всех языках одинаково: «Ну что, перебесился?»

Да, теперь мои статьи не печатают и никто не вручает грамот «За вклад в науку», но я теперь состоятельный человек, который может себе позволить финансирование собственных экспедиций.

Результат такой последней экспедиции и лежал сейчас передо мной на столе в кабинете. Кстати, о моем кабинете. О, он моя гордость и итог почти трехмесячного воздержания от лишних расходов. Я сам продумывал дизайн и компоновку. Но самое ценное в нем — это десять кластерных компьютеров с массивом винчестеров RAID, объединенных в одну сеть, которую мне помог спроектировать Фарид. Когда необходимо перелопачивать горы информации, ища в них маленькую жемчужину необходимых знаний, и когда необходимо спрогнозировать какое-то событие, то без них как без рук. И на эту шкатулку я вышел именно благодаря соединению разрозненной по разным источникам, казалось бы, несовместимой друг с другом информации. А если она верна, то в шкатулке находилась одна из мировых реликвий, легендарная Ваджра. Мифический доспех и оружие Индры. Достойный экспонат для моей личной коллекции.

Правда, надпись на ней вызывала недоумение. Что значит «Бойся»? Бояться чего? Того, что в шкатулке? Или бояться открыть шкатулку? Если бояться открыть, то зачем предупреждать?

Закурив, я начал осматривать ее со всех сторон. Ну что, надо решаться. Слишком долго я шел к этому моменту, чтобы сейчас сидеть и сомневаться. Сомнения хороши до определенного предела. Но когда ты уже прошел почти весь путь и остался один шаг, надо быть решительным.

И я уже было положил ладонь на вырезанный на крышке контур, как внезапно в коридоре гулко рвануло, раздались близкие выстрелы. С потолка посыпалась известка, завибрировали стекла, потянуло запахом гари. Одновременно со взрывом за окном послышался рев мотора, очень похожего на вертолетный. Я выскочил из-за стола, метнулся к окну, отодвинул штору и осторожно выглянул. То, что я увидел, мне очень не понравилось. Из люка зависшего «Ми-8» по тросам спускались люди в камуфляже, которые разбегались по двору. А за решетчатой оградой просматривались два БТР. Я недоуменно захлопал глазами. Что собственно происходит? Автоматная очередь, прошедшая над головой, мигом поставила все на место. Мелькнула догадка, что эпопея с попыткой изъятия шкатулки, начавшаяся в пустыне, не закончилась, а имеет вполне реальное продолжение. Видимо, моя находка была действительно очень кому-то нужна. Но вот кому и зачем? Может, ее отдать от греха подальше? Никакие вопросы коллекционирования не идут в сравнение с вопросами жизни и смерти. Мои размышления прервала еще одна автоматная очередь. Я отпрянул от окна, присел и ударил по кнопке срочного спуска тяжелых металлических жалюзи, которые и были предусмотрены для таких крайних случаев. Это должно как-то замедлить нападающих и не дать им возможности прицельно стрелять. Хотя для профессионалов ворваться в дом через окна, выломав решетки и жалюзи, — вопрос нескольких минут. За вход в квартиру я пока не беспокоился. Чтобы его вскрыть, надо было обрушить кирпичную стену метровой толщины.

Заблокировав окна, я выбежал в холл. В нем уже были Касатка и Фарид с оружием на изготовку и в бронежилетах. Остальные, по-видимому, рассредоточились по квартире. В металлическую входную дверь снаружи начали стрелять очередями из нескольких стволов, вероятно, целясь в замок. Дверь не поддавалась. Я мысленно себя поблагодарил, что не пожалел денег, когда ее заказывал на бывшем оборонном заводе, выпускавшем в свое время военные корабли. Дверь была из башенной стали, и автоматным патроном ее было не взять. Внезапно стрельба прекратилась, но тут же послышались частые удары по металлу чего-то явно тяжелого. Фарид, стоящий сбоку от двери, быстро и одними губами произнес:

— Это штурм. Без вариантов. Сейчас будут БТРами решетки на окнах тросами выдергивать и одновременно стену двумя выстрелами из «мухи» пробьют. Могут и потолок проломить. Потом забросают гранатами.

— Кто это может быть?

— Очень похоже на отряд антитеррора. Почерк знакомый.

— А почему они не начали переговоры? Что это значит?

Фарид пожал плечами:

— Это значит, что у них нет приказа на переговоры. И это очень плохо. Нас они «сактировали» заранее.

— Сколько у нас времени?

Он переглянулся с Лупандиным:

— Две-три минуты, не больше.

Вы знаете, что такое штурм квартиры в густонаселенном районе, в центре города, где гуляют туристы и куда люди приходят полюбоваться на картины, выставляемые местными художниками на продажу? Это всегда жертвы. Много человеческих жертв. Ведь осаждаемые будут отстреливаться до последнего и могут попытаться захватить заложников при прорыве. Спецслужбы на него идут крайне неохотно и только в самом последнем случае, когда не остается других вариантов. Но было похоже, что для осаждавших мы представляли исключительную опасность, и наше существование связывалось с еще большими жертвами, чем те, которые могут возникнуть среди гражданского населения при штурме. Поэтому они сразу перешли к активным действиям на уничтожение. То есть происходило нечто неординарное по отношению к нам. Кто-то на самом «верху» принял кардинальное решение, не предусматривающее никаких вариантов. Мы просто не были нужны живыми. Это значило, что нам надо было срочно уходить из квартиры. И не просто уходить, а уносить ноги, и уносить быстрее. Для экстренной эвакуации у нас было все предусмотрено и готово, хотя и в мыслях никогда не держал, что ею придется воспользоваться. Поэтому я рявкнул Лупандину и Фариду, смотревшим на меня напряженно: