Юрий Корчевский - Штурман подплава. Торпеда для «попаданца»

— Трюмные на лодке!

— Спускайся сам, — тут же отозвался Володя.

Как спустился по веревке Саша, Володя не видел — он заряжал в пулемет последний диск. Помня, что там всего 49 патронов, он дал очередь по поднявшейся в атаку цепи немцев, провел вдоль цепи стволом.

Но и немцы открыли по нему ответный огонь. По камням гряды застучали пули, высекая каменную крошку. До немцев было еще метров двести, и попасть в него пока можно было случайно, но огонь был плотным.

Володя дал очередь, и пулемет смолк — кончились патроны.

Не желая оставлять оружие немцам, он подхватил пулемет и, прикрываясь невысокой грядой, пополз к камню, вокруг которого была обвязана веревка.

Немцы, видя, что огонь прекратился, снова поднялись в атаку.

Володя упал за камень, схватил диск, что остался от трюмных, и привстал на колени. Пулемет на сошки не ставил — положил его тело на камень.

Немцы были уже в полутора сотнях метров и сосредоточили огонь по его бывшей огневой позиции — там поднялась каменная пыль.

Володя поймал на мушку немецкую цепь и дал очередь. При этом он успел разглядеть — за цепью были видны убитые. Стало быть, и он и трюмные не потратили патроны попусту.

Несколько немцев упали, но остальные продолжали оголтело переть. Вот уже сто метров их разделяет — видны разинутые рты, вспышки выстрелов, слышен нестройный крик а-а-а!!!

Володя дал очередь. Пулемет клацнул затвором и смолк. Времени спускаться по веревке не было — надо было прыгать с уступа. Было страшно, не хотелось вновь в ледяную воду, да и пулемет брать с собой нельзя: железяка тяжелая, непременно на дно потянет.

Чтобы не оставлять пулемет врагу, Володя швырнул его с уступа в море, потом вскочил и ласточкой прыгнул вниз. Глубины здесь большие, лишь бы на подводные скалы не угодить: тут метров двадцать пять высоты, мгновенная смерть.

Он с головой вошел в ледяную воду, и на мгновение перехватило дыхание. Вынырнув, увидел, что с палубы ему уже бросили конец. Володя ухватился за него, и матросы тут же втянули его на палубу. Все бегом направились к рубке.

На ходовом мостике их уже ждал командир:

— Все?

— Все!

— В лодку, отходим.

Подводники спустились в рубку, а потом — в центральный пост. Командир, как и положено последнему, задраил люк.

— Малый назад!

Лодка, стуча дизелем, выбиралась из шхеры.

Володю сразу переодели в сухое и дали стакан водки. Разведчики дружески хлопали его по плечу.

— Молодец, парень! Давай к нам, в разведку, — нам такие нужны!

Командир объявил срочное погружение. То ли разведчики украли что-то очень важное, то ли немцы засекли пеленгаторами лодку, но обозлились сильно.

Едва лодка стала погружаться, как по стали корпуса простучала пулеметная очередь, потом совсем рядом рванула бомба.

— Самолеты вызвали! Теперь надо на глубину!

Командир приказал опуститься на глубину в пятьдесят метров и идти курсом ноль. Ноль — это на север, в открытое море, подальше от негостеприимных норвежских берегов.

Сначала лодка шла полным ходом, но, когда отошли на десяток миль, перешла на малый ход. Аккумуляторы хоть и заряжены были, полный ход их почти истощил, плотность электролита сильно упала.

Малым ходом тащились часа два, потом застопорили ход. Лампы освещения светили уже совсем тускло.

В торпедный отсек пришел старпом:

— Где пулемет?

— Утонул. Я и сам на воде в одежде еле удержался.

— Казенное имущество, за него спросят.

— Мне за ним на дно нырнуть? — обозлился Володя.

— Ладно, придумаем что-нибудь.

Старпом ушел. Саша покачал головой.

— Лез бы сам наверх, на скалы, — казенное имущество собирать. Небось в штаны наложил.

— Служба у него такая.

Володя размяк, захмелел после выпитого, потянуло спать. Саша это заметил.

— Ты ложись, передохни, согрейся. Тебе переохлаждаться нельзя, а то снова в госпиталь попадешь.

— Тьфу на тебя!

Тем не менее он улегся в гамак, закутался в одеяло. Навалилась дрема, и он уснул.

Проснулся оттого, что через переборочный люк вливался свежий, прохладный воздух. От работающего дизеля по корпусу лодки пробегала мелкая дрожь. «Идем надводным ходом — неужели уже ночь?»

Володя выбрался из гамака и прошел в машинное отделение, где сушилась его одежда. Надел бушлат. А где же шапка? Не найдя свою, натянул на голову чужую — кого-то из мотористов — и выбрался наверх, на ходовой мостик.

Над головой было черное бездонное небо, полное сияющих звезд, под ногами спокойное море — редкая для этих широт и этого времени года погода.

На ходовом мостике было тесно. Штурман определял местоположение лодки, тут же находились двое вахтенных сигнальщиков и командир. Он покосился на Володю:

— Как здоровье?

— Вроде ничего.

— Ты только не заболей.

— Постараюсь.

— Разведчики тебя хвалили — очень вовремя огнем поддержал.

— Я не один был, трюмные тоже постарались.

— По приходе в базу рапорт в штаб подам, думаю — разведчики поддержат. Отметить надо, глядишь — медалью наградят.

Володя смутился: не из-за награды он с пулеметом на скалы забирался. Однако что скрывать — награду получить будет приятно. Но это уже штаб решит.

Один из сигнальщиков подал сигнал:

— Вижу судно!

— Всем в лодку, готовимся к погружению!

Подводники спустились в центральный пост, и лодка опустилась на перископную глубину. Транспорт шел почти на них.

— «Немец», водоизмещение три тысячи тонн, — определил командир.

А главное — рядом не было видно кораблей охранения. Жалко упустить такую лакомую добычу, когда она сама идет на охотника. Не возвращаться же в базу с торпедами?

— Боевая тревога! Торпедная атака!

Члены экипажа заняли места по боевому расписанию. Командир, стоя у перископа, выдавал штурману исходные данные для атаки — предполагаемую скорость, пеленг, дальность до цели. Данные дополнял акустик. Штурман построил классический торпедный треугольник.

— Торпедисты — товсь!

— Есть «товсь!»

— С десятисекундной задержкой первый и второй — пли!

Пошла первая торпеда, за ней через десять секунд — вторая. Трюмные уравновесили лодку — после выхода двух торпед нос ее запросто могло выкинуть на поверхность.

Нос, конечно, задрало, но дифферент быстро убрали. Торпедисты, штурман и командир смотрели на секундомеры. После 90 секунд последовал первый взрыв, а через десять секунд — второй.

Экипаж разразился радостными криками — на счету лодки еще одна победа.

Только радость оказалась преждевременной. Акустик доложил, что слышит шумы быстроходных кораблей. Это могли быть только военные корабли. Тихоходные транспорты своими винтами издавали более низкочастотный звук.

— Боцман, погружаемся на тридцать метров.