Сергей Калашников - Там, за поворотом [СИ]

Обследуя окрестности наткнулся я и на пористую горную породу, которую принял за пемзу. Плавающие камни - это в здешних местах не диковинка. Их применяют даже в качестве мягкого абразива при выделке шкур или для чистки горшков, или для удаления ороговевшей кожи. Собрал и я их пару корзинок, да и вывалил в компактную кучу на краю нашего становища, чтобы были под рукой, когда понадобятся. И однажды, когда сливал из донной части перегонного куба оставшуюся там канифоль, то на эту самую кучу и плеснул неслабо, за что на другой день Фая мне крепко попеняла.

Хотела взять камушек, а он будто прирос. Тогда, хвать за соседний - та же история. Вот в этот момент и засвербела у меня идея домика, склеенного из пемзы на горячую канифоль. Сами знаете - охота пуще неволи. Ну, и, думаю, хулиганские мальчишеские гормоны не последнюю роль сыграли. Помаялся я с этой идеей, однако пришлось отступиться - никак не мог придумать способа вырезать ровные кирпичики или блоки из категорически бесформенных кусков. Нет, инструмент, который справлялся бы с прочностью выбранного материала, имелся. Но это ж сколько пилить!

Зато с гашёной известью особых проблем не было. Известняк, дрова, вода - всё под рукой. И с фундаментом никаких проблем - бугры скального монолита лезут из-под земли в двух шагах от нашего навеса. Ну, не в двух, а в двадцати, но это совсем рядом. Так что, сгребли землю, обнажив каменное основание, наметили контур и принялись плести внутреннюю опалубку. Зачем? А затем, что никаких кровельных материалов в местной торговой сети отродясь не бывало, поэтому, быть дому цельнопемзовым в форме перевёрнутой параболы.

Поскольку по ширине я размахнулся на шесть метров, то высота у меня получалась девять. В длину выходило тоже не менее шести, хотя душа опять просила девять. Я множил площадь стен на их толщину, снова умножал на плотность, оценивал потребное количество извести, и от всего этого делалось мне дурно.

Пока сомнения меня плющили, Фая собирала пемзу на одном из подмытых водой откосов в паре километров от становища, а собаки - Загря и Серый - привозили её на нартах. У каждого пса имелись отдельные саночки с плетёным кузовком, куда за раз входило по полпуда нужных нам обломков. Но начинать строительство я по-прежнему не решался. Только извести мы нажгли, да загасили и оставили томиться в яме под слоем земли.

Между тем лето плавно перетекло в осень. Вот тут-то и подошли к берегу рядом с нашим лагерем сразу четыре больших челнока, в которых сидело двенадцать дюжих молодцев. Узнав ребят из родных мест, из нашего Северного Союза Самостоятельных Родов, я поспешил успокоить пациентов - всегда кто-нибудь у меня обретался с разными болячками.

Прибывшие охотники подошли строем, радостно улыбаясь, а их предводитель, наш военный вождь Жалючая Гадюка, разыграл целый спектакль:

- О, Говорящий с Духами Великий Шаман и Великий Вождь Степенный Барсук! - глаза Гадюки озорно блеснули в сторону пациентуры. - Вождь Союза Племён Тёплый Ветер шлёт тебе привет из далёкой северной страны. Также, послал он и припасы, и утварь, и людей в помощь, чтобы возвели для тебя тёплое жильё,. Родители же твои - почтенный Атакующий Горностай и достойнейшая Стремительная Ласка желают тебе крепкого здоровья и добрых соседей.

- Рад видеть тебя, вождь Жалючая Гадюка. Ты, и лучшие охотники, пришедшие с тобой, будьте как дома на этом стойбище, - ответил я, стараясь попасть в тон только что прозвучавшей высокопарной речи.

Знаете, радостно почувствовать, что мои соплеменники своих не бросают. Потом были обнимашки, обильная трапеза и разговор за жизнь. А на следующий день добры молодцы засучили рукава (Рубашки у нас носят все. Вышитые жёнами косоворотки), и взялись за работу. А что, кладка на известковый раствор многим уже известна. Добавляли опалубку, поднимали стену, оформляли окна и дивились чудесной лёгкости камня, выбранного мной. В наших-то краях подобное не встречается.

Свод мы замкнули через две недели. В стенокрышу вмуровали горизонтальные балки - лаги - на уровне перекрытий второго и третьего этажей. Лиственницы на это пустили. Сами же половые настилы не делали - не было для этого наготовлено материала. Так что и здесь образовалась "верхняя кладовка", как в привычных нам землянках. Вот сюда на балки и укосины и развесили мешки с горохом, купленным на торжище зерном, и корзины с привезёнными горшками.

Пол первого этажа выровняли утрамбованной глиной и покрыли камнем - плитняком. Устроили очаг и оставили выход дыму через кровлю. Одним словом, новое жилище обустроили на привычный манер, так как мы живём в наших северных землянках. На прощание "гости" соорудили на скорую руку ледник, да и засобирались домой на двух челнах, оставив нам пару штук под навесом.

Пристраивая по местам привезённую утварь, я размышлял над тем, что мне не просто помогли, но и дали понять, - пусть и живу я подалёку, однако принадлежу всё той же общности, и должен продолжать хлопотать о её благополучии. Если глянуть на это с другой стороны, то выходит - меня поняли, мой замысел одобрили, и чем догадались - помогли.

Местное население обращалось ко мне довольно часто, причём, исключительно по причинам нездоровья. Не скажу, что я лечил уж слишком хорошо, но соплеменники привезли мне барсучий и медвежий жир. Я вспомнил о таком средстве, как медицинские банки. В окрестностях нашлись мать-и-мачеха и шиповник. Ну и ставить клизмы я приспособился. Да, не доктор. Но и сам болел, и за больными ухаживал, и раненым оказывал первую помощь. Знаю про витамины. Каждый случай в нынешней практике пробуждал какое-то воспоминание, помогавшее помочь страждущему, или, по крайней мере, не навредить ему.

Во время лечения больные и сопровождающие их лица жили в нашем доме, выполняя наши правила: мытьё рук перед едой и употребление для питья кипячёной воды - мощнейшие средства предупреждения желудочно-кишечных инфекций потихоньку осваивались людьми. Медленно, но верно в ближних стойбищах со здоровьем у людей стало повеселее.

Отдельно остановлюсь на кипячёной воде. Пить её горячую невкусно, а дать ей остыть - так никакого терпения не наберёшься дождаться, если мучает жажда. А накипятить заранее и хранить, так через сутки-другие в ней опять что-то заводится, потому что крышек на посуде нет, вот и попадает туда из воздуха всякая всячина. Опять же нельзя сказать, что с посудой дела обстоят безоблачно: кожаные мешки, берестяные ковши и деревянные чаши не так-то просто содержать в стерильном состоянии. Да и горшки - предметы пористые, чего только в их стенки не проникает!

Выигрышным вариантом являются горячие напитки вроде чая, поэтому и вошли у нас на севере в обиход заваренный смородиновый или малиновый лист, липовый цвет и белоголовник. Для этого и посуду специальную делают, и "заварку" заранее припасают - сушат и хранят. Это всё не в один день сложилось. И здесь складывается медленно. Ну да у меня есть время. Из разговоров, что веду я с больными, стало известно - вернулись мужчины с "охоты". Той самой, целью которой были стойбища, покинутые воинами Деревянных Рыб и Греющихся Ящериц ради набега на наш Союз. Беззащитные женщины и дети, лишившиеся своей надежды и опоры, от этого сильно пострадали - на их головы пала месть за бесчинства, сотворённые отцами, мужьями и братьями.