Сергей Калашников - Там, за поворотом [СИ]

- Да, я всегда была -

Пепита - дьволо,

Пепита - дьволо, -

Это Тычинка любит выводить, размахивая рычагом от крапивной мялки.

- Карамболина, Карамболетта, - задорно искрится Фая.

- На земле весь род людской, - ну а мне пуще всего нравятся кричалки.

Эти выступления народ полагает молитвами, потому что основная масса слов в них - что вижу, то пою. Часто нерифмованные, но всегда ритмичные строки. Особенно душевно выходит во время ломки хвороста, с хеканьем, с напряжёнными кряками да под хруст ломающейся древесины.

- Привет, Барсучок! Я вождь Рокочущий Гром из племени Грозных Медведей. Пришёл узнать, не нужна ли тебе помощь на охоте, - крепкий мужчина, осанистый такой, басовитый. Голос - будто гром вдали рокотнул.

- Здравствуй, Гром. У меня есть еда, поэтому охотиться я не собирался. Но к северу отсюда в осиннике люди видели хромающего лося. Пойдём, завалим, пока волки не загрызли его. Тогда у тебя будет добыча, которой обрадуются люди из племени Медведей.

Взгляд гостя - оценивающий. Он явно прибыл оказать мне знак дружелюбия. Или милость? Судя по непочтительному обращению, второе. Похоже, меня прощупывают насчёт слабости в коленках. Но ход я сделал правильный - в глазах охотника загорелся азарт. Не принять подобную подачу он просто не в силах.

Насчёт лося…? Хм. Не стану же я докладывать, что каждый день отношу в осинник по четыре веника, подкармливая "живые консервы". А насчёт причины, по которой инвалида до сих пор не слопали хищники, даже ума не приложу. Хотя, волков из ближайшей окрестности гоняет Загря. Они сейчас в начале зимы ещё не сбились в стаи и не особенно наглеют, пока не оголодали. Но вой их этой ночью уже звучал, так что имеет смысл поторопиться, пока они меня не опередили.

Я на лыжах. Снег ещё не слишком глубок, поэтому попутчик мой, хоть и проваливается по щиколотку, идет, не отстаёт. Огибаем холм и крадёмся вдоль склона, заросшего осинами. Куда идти, мне чётко известно, - к тёмному пятну, виднеющемуся среди бледных стволов, выбираемся уверенно. Уже и стрелять можно, однако, я уступаю право на первую попытку своему спутнику, вооружённому копьём.

Он крадётся, сливаясь в древесными стволами, прячась среди мелкой поросли и поражая меня лёгкостью движений.

Вот тёмное пятно шевельнулось и сместилось вправо. Охотник замер, переждал немного, и продолжил подкрадываться. Бросок копья оказался внезапным, но точным. Лось рванулся, пробежал с полсотни шагов и упал. Когда я к нему подоспел, Гром уже пил свежую кровь из перерезанной артерии.

Потом был тяжелый труд мясников, Загря и Серый, таскающие санки с мясом, тяжелая шкура и свежая печень.

- Скажи мне, вождь Степенный Барсук, - обратился ко мне Гром, впрягаясь в нарту, нагруженную под завязку, - за что ты отдашь мне те веники, что висят под крышей твоего навеса?

- Мне ничего не нужно, Рокочущий Гром. У меня всё есть. Поэтому забирай их просто так, - от наблюдательного охотника ничего не укрылось, а думать и сопоставлять он умеет. Не знаю, станет ли этот человек другом мне, но полезность общения с маленьким вождём им уже оценена. Знаете, обрести дурную славу - дело нехитрое. А вот уважение возникает не сразу. Добрая репутация создаётся нелёгким трудом, доверие же зарабатывается, подчас, годами.

Я ведь понимаю, что приходил ко мне вождь крошечного племени, где охотников можно пересчитать по пальцам одной руки. Так в здешних краях крупных людских объединений и нет.

Ещё три шатра встали рядом с нашим пемзовым домом. Племя Хромой Куницы попросило разрешения присоединиться к стойбищу Великого Вождя и Великого Шамана - Вашего покорного слуги. Потом произошло нападение, про которое я уже поминал, а вслед за этим явились овдовевшие женщины - у Летящих Стрижей не осталось ни одного кормильца. Я в это время ампутировал ногу Прыгучему Кузнечику, поэтому размещением новых жильцов занимался Пучок - Фая и Тычинка ассистировали мне.

Этот прооперированный выжил - второй случай в моей практике после Одноногого Лягушонка. Остальные скончались. Ну да не о них речь - загвоздка в том, что я оказался во главе огромной по этим местам кучи народа, слетевшейся в сытное тёплое место. Кроме непосредственных подчинённых - обитателей стойбища - еще четыре посёлка остались неподалеку на таких расстояниях, что за полдня можно было обернуться туда и обратно. А остальные расползлись в разные стороны, и связь с ними потерялась.

Вот таким образом и завершилась первая часть моего плана. Доисторические люди сами разобрались в том, кто желает сыто жить в тепле, а кто предпочитает широкий простор и вольную волю. Точил, правда, червячок сомнения: не будут ли мстить подрастающие мальчики Стрижей, чьи отцы так неудачно пытались меня прихлопнуть, но жизнь вообще штука рискованная. Так что поглядывать по сторонам надо в любом случае.

- Барсучишка! Бери копьё и защищайся. Я, Карасик, отомщу тебе за убийство моего отца, Длинного Налима.

Дождался. Меня вызывают на дуэль. По крайней мере это честно, то есть убивать парнишку нельзя ни в коем случае, тем более - калечить. Отдаю Фае кистень, снимаю и вешаю на сучок сумочку с ножиком и беру из котла мешалку. Надо же будет чем-то отвести удар копья!

Противник - мой ровесник. Он уже ходит на охоту и изредка приносит тетеревов. Румяный крепкий хлопец. А неподалеку женщины держат его рыдающую мать, которая не на шутку встревожена судьбой сына и рвется остановить его и выпороть. Народ толпится, ожидая зрелища. Значит, акция спланирована и подготовлена. Ну-ну. Я - очень опасный противник. Быстрый. Вы способны поймать на лету муху? А я специально выполняю это упражнение.

И ещё я внимателен - злобный блеск в глазах Рябчика - разговорчивого лентяя - уловил мгновенно. Не забывайте о моём возрасте. То, что написано на детских лицах, - читаю уверенно.

Удар копья, направленный мне в живот, быстрый, неакцентированный, отбиваю мешалкой, своротив наконечник. Карасик неважный мастер, если честно. Всё-то у него на соплях. Второй такой же тычок отвожу и свободной рукой хватаюсь за чужое оружие, а сам охаживаю супротивника по плечам, пока он тянет древко на себя обеими руками. При этом он и меня тянет. Пинаю его в голень, проскакиваю за спину и с двух рук, словно бейсбольной битой налаживаю по заднице.

Снова разбежались. Стоим, смотрим друг на друга.

- Ты чо, издеваешься? - налитые яростью глаза смотрят испепеляюще.

- Пока не научишься вести себя достойно, не получишь взрослого имени, - отвечаю я самым издевательским тоном на свете. - А мстить придёшь, когда своих детей вырастишь. Раньше тебя убивать мне духи запретили. Но если еще раз до тех пор попробуешь меня обидеть, так вот этой самой мешалкой я тебе шкуру с задницы спущу.