Владимир Контровский - Нерожденный

Японские самолёты, прибыв в указанную точку, не обнаружили там американских кораблей – разведчик с «Тикумы» был сбит, и соединение Спрюенса успело отойти на юго-запад на семьдесят с лишним миль. А времени на поиск целей у японцев не было – Нагумо продолжал отход, и задержка с возвращением грозила неминуемой потерей десятков боевых самолётов при вынужденной посадке на воду. Добыча ускользнула из рук охотника…

Американская авиация берегового базирования не смогла отомстить японцам за удар по Пёрл-Харбору: в хаосе [14], воцарившемся после налёта на аэродромах Жемчужной Гавани, янки не сумели организовать полноценный ответный удар, да и потери их самолётов были очень ощутимыми: из без малого четырёхсот машин, базировавшихся на Пёрл-Харбор, сто сорок были уничтожены и столько же повреждены. Несколько разрозненных спорадических атак «летающих крепостей» не причинили кораблям Нагумо никакого ущерба: последний раунд «Гавайской операции», как называли японцы свой удар по Пёрл-Харбору, закончился вничью. Обе стороны переоценили силы и возможности противника и недооценили свои – американцы были ошеломлены свирепостью японского нападения, а японцы испытывали пиетет перед американской военной мощью (подобно тому, как в начале русско-японской войны они откровенно побаивались русского флота, овеянного славой былых побед).

Внезапный удар японцев по Пёрл-Харбору достиг цели (особенно большое значение имело потопление «Лексингтона» и уничтожение запасов горючего на Оаху). Американский флот был парализован и полностью уступил инициативу противнику, позволив ему почти беспрепятственно развивать наступление на юг, в Индонезии и на Филиппинах. Однако все только ещё начиналось…

Адмирал Хазбенд Киммел, командующий Тихоокеанским флотом, был отстранён от занимаемой должности. Адмиралу ещё повезло – ему не пришлось встать к расстрельной стенке или сделать себе харакири. А в отставке у Киммела было достаточно времени для размышлений над вопросом «Почему мой предшественник, адмирал Ричардсон, был снят за то, что постоянно тревожил Вашингтон предупреждениями о возможности внезапного японского нападения и требовал перебазировать флот из Пёрл-Харбора в порты Западного побережья, а моё молчаливое поведение устраивало и комитет начальников штабов, и самого президента?».

«Японский дракон оскалился во всю пасть! – патетически заявил Рузвельт с трибуны Конгресса. – Что ж, мы вырвем ему все зубы!».

Эти слова американского президента были встречены громом аплодисментов…

К концу 1941 года британский лев был изрядно потрёпан. Однако он не утратил своих амбиций и не собирался уступать без боя ни клочка обширных владений «Империи, над которой никогда не заходит солнце». Предвидя неизбежность схватки с японским драконом, англичане усилили свой Восточный флот, надеясь в союзе с Америкой дать отпор «азиатам».

Но при всей мощи Ройял Нэйви боевых кораблей не хватало – нельзя быть одинаково сильным везде и всюду. В октябре-ноябре 1941 года в Сингапур прибыли линейные корабли «Нельсон» и «Родней», линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс» и авианосец «Индомитебл», только что вошедший в строй. Черчилль требовал отправки на Дальний Восток новейшего линкора «Принс оф Уэлс», но Адмиралтейство сочло, что направленные туда линкоры более пригодны для Тихоокеанского театра военных действий, и в этом решении был свой резон.

Линкор «Родней» на рейде Сингапура

Новые быстроходные линкоры нужны были в составе Флота метрополии для борьбы с линейными кораблями фюрера: ветераны Ройял Нэйви безнадёжно уступали «немцам» по скорости хода. «Родней» не смог угнаться за «Бисмарком», и это позволило германскому линкору достичь Бреста [15]. А на Дальнем Востоке «нельсоны» превосходили по вооружению и бронированию любой из японских линкоров (за исключением полулегендарного «Ямато», о котором бритты толком ничего не знали), имея при этом соизмеримую с ними скорость.

Что же касается «Ринауна» и «Рипалса», то они из-за слабости бронирования не могли противостоять немецким линкорам (что показала гибель «Худа» и последовавшее за этим запрещение «Ринауну» вступать в бой с «Бисмарком»), особенно после перевооружения «шарнхорстов» пятнадцатидюймовыми орудиями [16]. А на Тихом океане эти «белые слоны» [17]были опасными противниками японским линейным крейсерам типа «Конго», превосходя их бронированием и главным калибром, не говоря уже о многочисленных японских тяжёлых крейсерах, которые в артиллерийском бою могли быть для «ринаунов» только добычей.

Наличие в составе Восточного флота тяжёлого авианосца было признано совершенно необходимым, и выбор лордов Адмиралтейства пал на «Индомитебл» – на бронированный корабль новейшей постройки, выгодно отличавшийся от первых трёх английских авианосцев типа «Илластриес» увеличенной в полтора раза численностью авиагруппы.

Кроме этого, Великобритания имела в азиатских водах тяжёлые крейсера «Эксетер», «Дорсетшир» и «Корнуолл», лёгкий авианосец «Гермес» (в Тринкомали), лёгкие крейсера «Каледон», «Дрэгон», «Даная» (в портах Индии), одиннадцать эсминцев и пять подводных лодок; в случае воённого столкновения с Японией можно было рассчитывать на голландские «колониальные» крейсера «Де Рёйтер», «Ява» и «Тромп», имевшие кое-какую боевую ценность.

После вторжения японцев в Индокитай в Сингапур прибыл лёгкий крейсер «Ламотт-Пике» [18], прорвавшийся из Сайгона под флагом контр-адмирал Терро, командующего военно-морскими силами Франции в Индокитае и победителя «сиамских близнецов» [19], решившего на свой страх и риск решил присоединиться к союзникам.

Конечно, британский Восточный флот (со всей его «сборной солянкой» вольных и невольных союзников) многократно уступал мощному флоту империи Ямато, но англичане надеялись на помощь американского Тихоокеанского флота. Они не знали, что сражаться с агрессивным японским драконом им придётся в одиночку…

Обнажив меч, самураи действовали быстро и решительно. В Пёрл-Харборе ещё не были погашены последние пожары, и ударное соединение Нагумо ещё не вернулось к своим берегам, а японцы уже начали развёртывание сил, нацеленных на Малайзию, Индонезию и Филиппины. Жирных аппетитных кусков было много, но жёлтый дракон, прикинув ширину своей пасти и количество зубов, полагал, что сможет заглотить их все – хоть сразу, хоть один за другим.