Владимир Контровский - Нерожденный

Япония ликовала, но Ямамото не обольщался. Он полагал, что у империи Ямато есть в запасе от шести до двенадцати месяцев, в течение которых Америку необходимо принудить к миру, иначе она восстановит свои силы, и начнётся война на истощение, выиграть которую Япония не сможет. Нужен был новый удар, чтобы закрепить успех, достигнутый у Мидуэя, и убедить янки в бесперспективности дальнейшей войны на Тихом океане. Необходимость такого удара стала очевидной, когда попытки японских дипломатов начать через Швейцарию переговоры о мире были встречены резким заявлением госсекретаря США Корделла Халла «Мы подпишем мир на борту флагманского корабля нашего флота, бросившего якоря в Токийском заливе». После этого мирные переговоры стали невозможны: американский ответ оскорбил победоносных самураев. Белоголового американского орла, изрядно пощипанного, но продолжавшего топорщить перья, следовало вразумить.

Однако возможности Ямамото были ограничены тяжёлыми потерями, понесёнными японцами у Мидуэя. После боя Объединённый флот имел всего три авианосца (два тяжёлых – «Дзуйкаку» и «Хирю» – и лёгкий «Дзуйхо»), а для решительных действий этого было недостаточно. Ремонт «Сёкаку» и «Рюдзё» должен был быть закончен в июле, и в июле же в состав флота должны были войти средние авианосцы «Хиё» и «Дзуньё», переоборудованные из пассажирских лайнеров «Идзумо-Мару» и «Касивара-Мару». Семь авианосцев с четырьмя сотнями самолётов – сила внушительная, но авиагруппы ещё надо укомплектовать, а Япония уже ощущала недостаток подготовленных пилотов: у Мидуэя нашли себе могилу сотни японских асов. По всему прикидкам, Кидо Бутай можно будет снова бросить в бой не раньше конца августа – рана, полученная японским флотом, болела и кровоточила.

Но главное – нужно было определиться с направлением удара, а это оказалось не так просто. Армия, люто завидуя успехам флота, настаивала на ударе по Полинезии, по Фиджи и Самоа. Одновременно генералы вынашивали планы наступления на Индию и Австралию – аппетит приходит во время еды, – и требовали, чтобы флот действовал в их интересах. Флот же считал единственно правильным нанесение удара по Гавайям, чтобы захватить последний оплот США в центральной части Тихого океана и замкнуть «оборонительный периметр», отгородившись от американского континента тысячами миль пустого водного пространства. И нужно было ещё подумать о возможности вступления Японии в войну против СССР, к чему её настойчиво подталкивала Германия. Рассматривались также варианты нападения на Западное побережье США, на зону Панамского канала и на Алеутские острова, но они были уже вторичными по сравнению с основными. Споры были долгими и ожесточёнными, и в итоге Ямамото, национальный герой, отмеченный специальным императорским рескриптом, посвященным его победе при Мидуэе, и пользовавшийся теперь особым доверием микадо, отстоял свою точку зрения, несмотря на глухое ворчание недовольных армейцев.

Соединённым Штатам тоже было о чём подумать. Если для самураев свет сошёлся клином на Тихом океане, то Америка мыслила шире. Президент Рузвельт, укрепивший своё положение после того, как его поддержали конгрессмены-демократы, не склонен было резко менять приоритеты. Несмотря на все успехи Японии, он по-прежнему считал врагом номер один не её, а гитлеровскую Германию, и не собирался бросать Англию на растерзание тевтонскому волку. Встретившись с Черчиллем, Рузвельт успокоил своего нервничавшего союзника обещанием, что операция «Торч» – совместный десант американцев и англичан в Северной Африке – отменена не будет, а если и задержится, то не более чем на пару месяцев; не сократится существенно и объём поставок по ленд-лизу. «А что с Россией?» – спросил его британский премьер. «Как что? – удивился американский президент. – Мы будем помогать Сталину… по мере сил. Россия с её людскими ресурсами нам нужна, без неё свернуть шею Гитлеру будет трудновато. Американское оружие и русское пушечное мясо – это идеальное сочетание, и…». «И пусть они с немцами убивают друг друга как можно больше» – закончил Черчилль. Два достойных англосаксонских джентльмена отлично поняли друг друга…

Бомбы посыпались на Оаху среди ночи. Радиолокаторщики своевременно засекли приближение к Пёрл-Харбору группы неопознанных самолётов, и не только засекли, но и подняли тревогу. Ночную тьму располосовали клинки прожекторных лучей, ожили зенитные батареи, в небо взлетели истребители. Тем не менее, японские бомбардировщики вывалили свой груз на Жемчужную Гавань и Гонолулу: ночных истребителей у американцев почти не было, и кроме того, сыграло свою роль двойное подчинение авиации – армейские пилоты выполняли приказы генерала Макартура, командующего Гавайской группировкой войск, а не адмирала Кинкейда, старшего флотского начальника в Пёрл-Харборе. Три истребителя были сбиты, причём два из них – своим же зенитным огнём; потери нападавших составили два самолёта: один из них упал в море, другой рухнул на лесистый склон хребта Кулау. Ущерб от налёта был невелик (ни один из кораблей, стоявших в бухте, не пострадал), но американское командование встревожил сам факт атаки.

Было высказано предположение, что самолёты взлетели с японских авианосцев, хотя до сего времени палубная авиация самураев не производила ночных атак. Однако после того, как в лесном массиве Уотерсхэд были найдены и осмотрены обломки сбитого японского самолёта, стало ясно что Гавайи атаковали дальние бомбардировщики G4M – «толстушки» «бетти». Откуда они прилетели, гадать не приходилось: значит, взлётно-посадочная полоса на Мидуэе либо досталась самураям в целости и сохранности, либо за прошедшую неделю они сумели привести её в порядок.

Японские дальние бомбардировщики «мицубиси» G4M «бетти»

Ситуация была неприятной и требовала ответных действий, а именно – удара по Мидуэю «летающими крепостями», тем более что других вариантов у американцев попросту не было. На Оаху базировались тридцать шесть Б-17, и уже на следующий день двадцать две машины пошли на Мидуэй, неся по четыре пятисотфунтовые фугасные бомбы M43. Налёт оказался делом далеко не простым: над Мидуэем «семнадцатых» встретили японские «зеро». Две атаки, стоившие американцам семи машин (налёты производились в дневное время для повышения точности бомбометания), имели нулевой эффект – аэродром атолла не пострадал, – и только третий налёт увенчался успехом. Этот налёт был комбинированным: первая волна в составе двенадцати Б-17 выдержала бой с японскими истребителями, потеряла две машины и отошла, отбомбившись безрезультатно, зато вторая, состоявшая из одиннадцати самолётов и прилетевшая через час, атаковала беспрепятственно – у японцев не было радиолокаторов, и «зеро» не успели взлететь на перехват. По оценкам пилотов, на полосе было уничтожено до двадцати японских истребителей, а сама полоса была основательно изрыта воронками. Это был успех, однако для надёжного прессинга и нейтрализации Мидуэя требовалось не менее полусотни «крепостей», и Макартур запросил подкреплений – угроза Пёрл-Харбору была очевидной.