Владимир Свержин - Заря цвета пепла

– О нет, я обещал им жизнь.

Тяжелый вздох гиганта всколыхнул листву на соседних дубах.

– Как пожелаете, мессир, но, – он замялся, – быть может, тогда вы отдадите их нам? Мне очень нужны чертовы офицеры.

– Зачем?

– Видите ли, монсеньор, я хочу насобирать их полную сотню, чтобы обменять на маркиза де Лантенака.

– Маркиз де Лантенак в плену? – встревожился королевский наместник.

– Увы, республиканские свиньи захватили его в замке Рош Госнэ, где он дожидался подхода отряда шевалье де Латура. Он не знал, что бедолага Латур две недели перед тем был схвачен и ко дню их встречи уже расстрелян.

– Что же вы намерены предпринять, генерал?

– Предложить этим сволочам обменять Лантенака на сотню их паршивых офицеров. А если эти скоты не согласятся, я утоплю пленников в здешних болотах. Сейчас у меня только семьдесят три пленника, а если окажется, что полицейский капитан, захваченный нами утром, для обмена не подойдет, то и вовсе семьдесят два.

Мы с Лисом переглянулись.

– Прошу извинить, генерал, вы захватили утром полицейского капитана?

– Молчать! – рявкнул Кадуаль.

Я заговорил с лордом Габерлином, переходя на английский:

– Милорд, мы же с вами понимаем, что полицейский чин, которого захватили эти господа, вероятно, наш старый знакомец и он столь же фальшивый офицер республики, как и лейтенант королевского военно-морского флота.

Джозеф Уилки кивнул и обратился к хозяину болотной крепости:

– Скажите, любезный, с этим полицейским был еще кто-нибудь?

– Мальчишка-племянник лет пятнадцати, может, чуть больше. Я послал его помогать на кухню.

– Неосторожно, – хмыкнул Лис.

– Что-что?!

– Я говорю, что неосторожно. А еще я говорю, что хорошо бы вам всем нынче поголодать, потому как одному богу известно, на что способен этот мальчик.

– Вы что же, его знаете?

– Не то слово! Я знал его и мальчиком, и девочкой, и даже доминиканцем, которые ни мальчики, ни девочки.

– Лис, что ты делаешь?

– Возвращаю долги .

Между тем Кадуаль повернулся к невысокому строению, над которым вился дым.

– Ну-ка, поваренка сюда!

– Месье генерал, – вмешался я. – позвольте сказать. Вам не удастся обменять сотню офицеров на маркиза де Лантенака.

– Да что ты знаешь?!

– Вам не удастся обменять его и на пять сотен офицеров.

– Это еще почему?!

– Не мне вам объяснять, что во Франции он маркиз, а в Бретани – принц. Одно имя его способно поднять людей в бой по всему герцогству. Республиканцы готовы положить без счета солдат и офицеров, но только не выпустить Лантенака. Но если вы, месье генерал, выслушаете меня, я помогу вам освободить его сиятельство.

Кадуаль вопросительно поглядел на лорда Габерлина, тот окинул меня заинтересованным взглядом и, очевидно припомнив недавние события на острове Сейнт-Энн, кивнул:

– Я бы рекомендовал выслушать этого офицера.

– Но он же республиканец!

– В первую очередь, мой дорогой генерал, он и его друг – чертовски ловкие пройдохи и… настоящие джентльмены.

Столица департамента город Ренн помнил еще кельтские племена, некогда жившие в лесистой Бретани. С тех пор вся история Франции пронеслась здесь, то опаляя городские стены, то погружая их в омут провинциального забвения. В начале века город сильно пострадал от пожара и был отстроен заново, однако местами старые башни некогда могучей крепости маячили посреди новых кварталов, как угрюмые старцы на молодежной пирушке.

В одной из таких башен и содержался маркиз де Лантенак. Он снискал военную славу при двух последних монархах и уже в преклонные годы встретил революционную бурю, выкинувшую его на английский берег, точно обломок кораблекрушения.

Пять лет назад он вернулся обратно во всеоружии, чтоб возглавить мятежную Вандею. И пока гордо стучало храброе сердце Лантенака – билось сердце мятежа. Сейчас, после стольких лет непрерывной борьбы, всякому было понятно, что вандейская эпопея подходит к концу. Окрепшие революционные войска уже не напоминали толпы вооруженного сброда, разбегающегося после двух-трех метких залпов. Один за другим погибали вожди повстанцев. Их отряды, будучи окружены и отказываясь купить жизнь позорной капитуляцией, уничтожались до последнего: мало кто решался проверить, в чем заключается милость победителя. Нынешняя попытка отбить захваченное республиканцами «знамя Вандеи» была последним боем.

Насколько я понял из разговора, ни Кадуаль, ни его люди не собираются прекращать военных действий в здешних лесах, хотя это на любой взгляд представлялось бессмысленным. Войска партизанского генерала, по моим наблюдениям, едва ли насчитывали более двухсот штыков и сабель. Если сравнить с отрядом, охранявшим пленного маркиза… Шесть сотен стрелков при четырех орудиях, не считая отряда национальной жандармерии и сил гарнизона, – воевать смысла не было, обмениваться пленниками, как о том мечтал благородный крестьянин Жорж Кадуаль, – тем более. Я заверил его, что предложенный мной и Лисом план имеет немалые шансы на успех. Однако у медали была обратная сторона. Когда бы затея провалилась, семь с лишним десятков офицеров пошли бы на корм пиявкам в болотной трясине. Но прежде чем отправляться в Ренн, нам предстояло очередное неприятное объяснение с вечно новыми знакомыми.

Арман де Морней, хмурясь, переступил порог отведенного нам для подготовки спецоперации помещения.

– Ну, шо ты гребешь, как каравелла по зеленым волнам! – приветствовал недавнего соратника Лис. – Ты же капитан полиции! Гордо неси это высокое звание! Ибо велик шанс, шо именно оно будет стоять перед твоей фамилией в списке погибших.

– Погоди, Рейнар, – прервал я друга. – Арман, присаживайтесь, он не желает вам зла. Просто никак не может привыкнуть к скорости вашего перевоплощения.

– Это я не желаю?! Да я бы разрисовал каждый портрет этой картинной галереи под такую хохлому, шо индейцы в прериях обделались бы от страха! Хрен ему, а не карта Сакраменто! Мне на него оловянный франк западло потратить! Тоже мне, взял манеру! Мы его из-за решетки вытащили, а ведь шепни хоть слово, болтался бы на рее, как шпион!

– Да и ты болтался бы, – угрюмо бросил де Морней.

– Не посажен еще тот лес, в котором я буду на суку висеть!

– Джентльмены, не ссорьтесь, мы здесь не для этого. Арман, я готов дать вам еще один шанс спастись, не менее опасный, чем в прошлый раз. Может быть, даже более. Однако, прежде чем говорить с вами дальше, мне бы хотелось узнать, насколько мы можем вам доверять.

– Вы же знаете, что не можете, зачем спрашиваете?

– Стоит ли это расценивать как утверждение, что вам не интересна ни собственная участь, ни участь сестры?