Игорь Харичев - Своя вселенная

– Немного, – тихо прозвучало в ответ.

Василию не терпелось поведать про своё вчерашнее открытие.

– Потом ещё должно полегчать… Слушай, я придумал интереснейшую вещь. Есть параллельные вселенные. Так? И есть люди. Они ведь тоже как вселенные. Каждый человек может быть разным. По сути человек многомерен. Он может жить в разных человеческих измерениях. Есть бытовое измерение, когда человека интересует только то, как обеспечить свою жизнь. Есть измерение нравственное, есть – научное, в котором часто пребываешь ты. Есть – политическое, и ещё куча направлений – жажда славы, денег, желание добиться чего-то, оставить свой след в истории. Чем дальше идёт эволюция, тем больше этих измерений. В первобытном мире существовало только бытовое измерение. А сейчас их уйма. И человек может пребывать в разных измерениях одновременно, переходить из одного измерения в другое. А параллельные вселенные даны нам, чтобы испытать разные варианты существования, реализовать разные варианты судьбы. Получается, что вселенные людей накладываются на параллельные вселенные пространства и времени… Я бы назвал это перпендикулярными вселенными, – осторожно добавил он, внимательно следя за реакцией Астахова.

Тот не на шутку задумался, потом поднял насмешливые, хотя и грустные глаза на Петровского.

– По-твоему, всё крутится вокруг человека?

– Да! – вскричал Василий.

– Сомнительная гипотеза…

– Можешь не принимать её. – Обида наполняла голос Петровского. – Но я считаю, что это так.

– Гомоцентризм? Человек в центре всего? Чепуха, – безапелляционно заявил Астахов. Похоже, он и впрямь почувствовал себя лучше.

Такого удара Василий не ожидал.

– Разве человек не часть природы?! – мрачно осведомился он.

– Часть. Но бесконечно малая. – Сколько снисходительности было в голосе Астахова. – Наверно, писатели имеют право думать подобным образом. Но это не научный подход. Ты меня совсем отвлёк. Я вот по какой причине хотел увидеть тебя. Ты интересуешься насчёт того, останешься ты здесь навсегда или нет? Спроси об этом своего доброго ангела. Ты, вроде, с ним общаешься. Спроси. А заодно выясни у него насчёт переходов между вселенными. Они – случайность или закономерность? Если второе, сохраняются ли переходы во временной и пространственных координатах или нет?

«Да что они с Потаповым, договорились что ли? – мрачно подумал Василий. – Спроси то, спроси это. Я что, бюро справок?»

– Я не имею возможности беседовать с ним по первому желанию. – Подчёркнутая сухость звучала в голосе. – Он является не так уж часто. Если явится, обязательно спрошу. Но когда это будет, не знаю. Вдруг не скоро.

– Как получится, – вполне спокойно проговорил Астахов. – Я тебя не подгоняю… Давай ещё по коньячку.

Дмитрий открыл глаза. Что это?! Незнакомый потолок с дурацкой лампой-шаром, грязно-зелёные стены, жуткие кровати с железными спинками. Где он? Как попал сюда?.. Астахов попытался подняться, и тотчас резкая, необъятная боль полыхнула в голове. Застонав, он поднял руку, но там, где он ожидал нащупать волосы, была повязка.

– Сестра, – вылез откуда-то незнакомый мужской голос, – новенький очнулся. Эй, сестра…

«Чья сестра? – мелькнуло у Дмитрия. – Моя? У меня нет сестры… Что произошло? Почему повязка?..»

Женское лицо возникло перед ним, не старое, и не молодое, вполне обыкновенное лицо с мясистым носом, увенчанное белой шапочкой. И тут он понял, о какой сестре шла речь – о медицинской. Он в больнице?

– Как вы себя чувствуете? – прозвучал мягкий голос.

– Не знаю, – тихо сказал Дмитрий. – Хотел подняться, и вдруг боль.

– Вам нельзя подниматься. Вы должны лежать.

– Я в больнице?

– Да.

Вот уж где он никак не рассчитывал появиться. Ездил, ходил, занимался делами, и вдруг такое…

– Вы говорите, лежать. А как же в туалет?

– Так же, как и раньше. Утка на что?

Нехорошее подозрение закралось в него.

– Я у вас… давно?

– Третий день.

– Третий?.. – Он был поражён. – А что произошло?

– Не помните? По голове вас ударили. Сильно. Вот вы к нам и попали.

– У меня до сих пор… на голове… рана?

– Почему, рана? – Ее лицо хранило рассудительнее спокойствие. – Вам операцию делали. Что нужно, зашили. Всё как положено.

Он верил тому, что услышал, и не верил. Неужто всё происходившее имело отношение к нему, Дмитрию Астахову? Бред. Но повязка на голове. И эта боль, оглушающая, непомерная. А где Ирина?

– Где Ирина? – вырвалось у него.

– Жена ваша? Сидела тут всё время. Уехала отдохнуть. Часа два назад уехала. Но приедет. Не волнуйтесь.

Дмитрий нахмурился, потом в полном смущении попросил:

– Можно утку?

– Утку? – переспросила она. – Я пришлю санитарку.

Вскоре появилась ещё одна женщина в белом халате, немолодая, блеклая, с выцветшими голубыми глазами и лишенным каких-либо эмоций лицом, чем-то похожая на предыдущую, без всяких колебаний откинула одеяло, сунула ему утку. И лишь увидев красноречивый взгляд Дмитрия, прикрыла одеялом срамное место. Он мучился от стыда.

Едва санитарка ушла, Дмитрий почувствовал обволакивающую усталость, закрыл глаза. Он хотел немного передохнуть, но заснул, забылся. Что-то лёгкое, непонятное виделось ему, не имеющее отношения к суровой реальности. А потом чужие голоса проникли в его сознание. Он открыл глаза. Полный мужчина в зеленоватом халате и такой же шапочке стоял около соседней кровати. Шея у него была толстая, переходящая в затылок. Речь шла о температуре, кардиограмме, анализах крови. Астахов терпеливо ждал окончания разговора. Наконец, врач освободился.

– Доктор, – негромко произнёс Дмитрий. – Можно вас?

Врач с лёгкостью повернулся, шагнул к нему.

– Проснулись? – Круглое лицо, подстать шее, выглядело приветливым. – Как вы себя чувствуете?

– Нормально. – Дмитрий попытался подняться, и опять резкая, сверлящая боль настигла его.

– Вам не стоит двигаться, – устало произнёс врач.

– Доктор, мне надо ехать. У меня лекции. Студенты ждут.

– Какие лекции, какие студенты?! – вялое раздражение наполнило голос врача. – Вам ещё лежать и лежать.

Он принялся щупать пульс у Дмитрия, осмотрел голову.

– На перевязку, – распорядился врач. – Позовёте, когда снимите.

Санитарка потянула за собой кровать, и та поехала, уступая усилию. Поплыл потолок, люстра в форме шара осталась где-то позади. Раскрывшаяся дверь выпустила их в коридор, а потом – в другую палату, стены которой покрывал белый кафель. Стараниями ещё одной санитарки часть кровати стала подниматься, превращаясь в спинку. Минуту спустя Дмитрий полусидел.

Сначала процедура снятия бинтов не доставляла ему неприятных ощущений, но потом он почувствовал боль, и чем дальше, тем больше. Дмитрий старался не подавать виду – мужчина он, в конце концов, или нет? Он лишь морщился.