Игорь Харичев - Своя вселенная

Дмитрий не собирался поддерживать разговор. Он хотел повторить хитрость – сказать, что плохо себя чувствует и намерен поспать. Но в этот момент рядом возник мужчина в белом халате, накинутом поверх милицейской формы. Он был молодой, тёмноволосый, с быстрыми голубыми глазами и вполне интеллигентным лицом.

– Дмитрий Петрович? Астахов? Я из районного отделения милиции Северное Чертаново. Старший лейтенант Максимов. Занимаюсь вашим делом. Нанесение тяжких телесных повреждений. Вы можете со мной поговорить?

– Да, – хмуро ответил Дмитрий.

Старший лейтенант отвернулся, подхватил одиноко стоявший около стены стул, устроился подле Астахова.

– Скажите, что вы помните?

Дмитрий напрягся, восстанавливая картину того вечера.

– Припарковал машину, запер её, пошёл к входной двери… Больше ничего не помню.

– А вы никого не видели около подъезда? Какие-нибудь подозрительные личности там находились?

Дмитрий задумался. Итогом стали следующие слова.

– Нет, никого не видел.

Лейтенант шумно вздохнул.

– Думаю, они сбоку прятались. Там, где мусоропровод. Скорее всего, наркоманы. Кошелек схватили, а ключи от машины бросили рядом с вами. Если бы настоящие грабители, в машину бы полезли. А может, и угнали бы. А так – скорее всего, наркоманы. Им достать денег на дозу, и больше ничего не надо. Пока опять не потребуется новая доза.

– Ещё мобильный телефон украли, – невесело добавил Дмитрий.

– Да. – Старший лейтенант охотно кивнул в знак согласия. – Мобильный тоже числится среди пропавшего. Ваша гражданская жена заявила.

– Может, по нему как-то их найти? Проследить, куда пойдет звонок.

Старший лейтенант небрежно махнул рукой – пустое.

– Они его давно продали. Задёшево. А симкарту выкинули.

Больше у Дмитрия не было предложений. Потому вырвалось:

– Как же теперь этих наркоманов найти?

– Будем искать. С горлышка сняли отпечатки, но в картотеке таких нет.

Упоминание про горлышко заинтересовало Дмитрия.

– Меня ударили бутылкой?

– Да. Судя по всему, тем, что подвернулось под руку. – Он поднялся. – Выздоравливайте. Жаль, что вы их не видели.

Старший лейтенант ушел. Больничный стул остался стоять подле кровати Астахова.

– Ко мне тоже, это… приходили из милиции, – победно сообщил сосед. – Капитан приходил. Но я-то знаю, кто меня пырнул. Приятель мой, Колька Ерохин. Так-то он мужик неплохой, но как напьётся, звереет. С ним лучше не связываться, когда он сильно выпил. А я, это… спорить стал, поругался. И получил. Теперь вот тут.

– А он? – равнодушно спросил Дмитрий.

– Кто? – не понял парень.

– Колька.

– А-а, Колька? Сидит. В предварительном заключении.

Как просто всё было у этого парня… Дмитрий испугался, что сосед начнёт сейчас тараторить, вконец утомит его. Применил опробованный прием.

– Я хочу спать. – Он закрыл глаза.

«Что за люди? – размышлял он. – Что у них в голове? Ударить приятеля ножом за то, что он поспорил с тобой. Чёрт знает что… Или другая история. Идёт человек домой, а около подъезда какие-то подонки бьют его бутылкой по голове, крадут кошелёк, мобильный телефон. Наркоманы чертовы… Осенью ограбили машину – разбили боковое стекло и вытащили магнитолу. Всё время кого-то убивают. Всё время какие-то скандалы, кого-то обвиняют, арестовывают. Чего-то делят, отнимают друг у друга. Сволочная страна. И наука ей ни к чему. Пусть. Всё равно буду заниматься своим делом. Пусть даже за американские деньги… – Дмитрий усмехнулся, чуть-чуть, но весьма едко, и тотчас мысль его ушла в привычную плоскость. – То, что законы физики вроде бы не менялись за те несколько столетий, в течение которых шло активное изучение окружающего мира, по большому счёту ни о чём не говорит. Качество теоретических выкладок оценивается по тому, насколько они вписываются в общепринятые представления. Но совпадения с этими представлениями ещё не гарантируют совпадения с истиной. Тёмная материя и тёмная энергия – это лежачее бревно, о которое споткнулись общепринятые прежде теории строения Вселенной. Теперь мы силимся найти хоть что-то, роднящее тёмные виды вещества с обычной материей. Броуновское движение, возможно, один из таких мостов…»

Некое копошение возникло у входной двери. Астахов глянул туда – женщина в белом застиранном халате затягивала в палату двухэтажную каталку с тарелками. Она была старенькой, эта санитарка, невысокого роста. Повернулась.

– Больные, обедать, – вполне бодро сообщила она.

Нельзя сказать, чтобы в ответ на эти слова наступило оживление. Разве что сосед Астахова радостно изрёк:

– Похаваем.

До того момента Дмитрий не думал о еде, а тут вдруг почувствовал голод. Он терпеливо ждал, когда очередь дойдёт на него. Санитарка помогала сесть его сотоварищам по несчастью, подавала тарелки. Одного больного принялась кормить из ложки. Константин в её помощи не нуждался. Он слез с кровати, – застиранный больничный халат висел на нём как на палке, – сам взял тарелку, с осторожностью пронёс её, сел на краешек стула, положил тарелку на колени, принялся орудовать суповой ложкой, вызывая у Астахова жгучую зависть. Дмитрий попытался сесть, но дерзкая боль вернулась, остановила его.

Ему была противна собственная беспомощность. Когда он теперь оклемается? Сколько времени потеряет?.. «Надо работать здесь, – решил он. – Попросить Ирину притащить блокнотов, ручку. Неплохо бы ноутбук. Но… стащат. Ей Богу, стащат.»

– Новенький? – раздался голос пожилой санитарки. Она словно хотела убедиться, что именно он, Астахов, а не кто-нибудь иной, появился недавно в этой палате. – Сами кушать будете?

– Буду. Сейчас поднимусь.

Превозмогая боль, он поднялся. Она ему помогла, сунула под спину подушки, подала тарелку. Суп оказался таким водянистым, что у него пропало всё желание кушать. Но Дмитрий доел. И суп. И котлеты, в которых, кажется, не было мяса, и блеклое пюре. И совсем уж дурацкий компот из сухофруктов. Когда санитарка ушла, Дмитрий обратился к соседу.

– Здесь всегда так кормят?

– Что, не понравилось? – весело прозвучало в ответ. – Я поначалу тоже нос воротил. А потом, это… привык. На следующий день. В армии то же самое было. Поначалу все кривились. А потом за милую душу уплетали. И добавки просили. Ты сам служил?

Дмитрия покоробило незатейливое панибратство, но он решил не показывать виду, сказал ровным голосом:

– Не служил. У нас была военная кафедра.

– А я три года отбарабанил. Сухопутным матросом. Представляешь, матрос, который сроду в море не выходил. А всё потому, что я, это… попал в береговую артиллерию. Под Северодвинском служил. Суровые места. Но я не жалею. У меня вовсе не трудная служба была. Я это… в автомастерской работал. Ремонтировал машины для начальства. Никаких тебе учений. Я и стрелял-то всего несколько раз. Но так научился ремонтировать машины, что с тех пор автомехаником работаю. Хороший заработок. А ты чем занимаешься?