Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

Такая сомнительная честь досталась Киликии, конечно не случайно. Издревле здесь проходил один из главнейших торговых путей, из Египта и Финикии в Элладу. Где овцы, там и волки, а кое-кто из овец при определенной удаче и сам был не прочь показать клыки, ограбив более беззащитного собрата.

Море бурлило жизнью. Дельфины-белобочки, вечные спутники кораблей, легко обгоняя медленно ползущую "Меланиппу", весело выпрыгивали из воды, в прозрачной толще которой виднелись темные спинки тунцов, частых спутников дельфиньих стай. Над волнами носились крикливые чайки, ссорящиеся из-за добычи. Солнце, висящее в ослепительно-голубом небе, отражаясь в миллионах мягких зеркал, слепило глаза любому, кто рисковал бросить взгляд на сверкающую дорожку.

В проливе между Родосом и Ликией все лето дули этесии, северные сухие ветры. Морякам это было прекрасно известно и всякий, кто шел этим путем, стремился держаться ближе к малоазийскому берегу, прикрываясь им от неудобных ветров, как щитом. Знал об этой особенности пролива и Эвдор, но не только это вынуждало его держаться северного берега: встреченная родосская триера — не единственная, патрулировавшей здешние воды, а еще можно нарваться на корабли Леохара или киликийцев, которые не погнушаются сожрать собрата. На фоне крутых берегов Ликии акат менее заметен, а встречаться с кем бы то ни было, в данный момент пиратам не с руки. Несколько торговых парусников прошли навстречу, чуть кренясь на левый борт, с туго натянутыми парусами, наполненными встречно-боковым ветром. Хотя кое у кого из его товарищей, окрыленных успехом и ослепленных жадностью, уже образовалась мысль бросаться на все что под парусом, сам Эвдор не допускал сейчас и тени мысли пограбить кого-нибудь. В дымке на горизонте то и дело проявлялись длинные низкие силуэты боевых кораблей и Дракил, обладавший самым острым зрением, влезал на мачту, стараясь получше их рассмотреть. Нанявшийся к Филиппу впередсмотрящим, критянин продолжал играть эту роль. Эвдор правил, остальные сидели на веслах, которых как раз хватило на всех.

Круто зарываясь носом в волны, "Меланиппа" шла вперед, а всех пиратов шилом в заднице мучил один и тот же вопрос: "А что же дальше?" Первым его высказал Койон, продолжая ворочать веслом:

— Дальше то что, Эвдор? В Коракесион [39] Коракесион (Коракесий) — современный город Аланья в Турции. идем?

— Далековато, — прикинул Аристид.

— Нет, — коротко ответил Эвдор.

— Почему?

— А что там делать?

— Как что? Ты что, один охотиться будешь?

— Да.

— Совсем из ума выжил? Сосчитай, сколько нас!

— Я умею считать, Койон.

— Да ну? И много ты добычи возьмешь с такой командой, а? Пару рыбаков ограбишь?

— Людей еще наберем, охотники всегда найдутся.

— Ну, так и я о том же! Идем в Коракесион.

— Что тебя туда так тянет, Койон?

— К Зеникету он хочет, под крылышко, — сказал Аристид.

— Да! — важно заявил Койон, — хочу к Зеникету. Он человек уважаемый. И кораблей у него немало. Пристанем к нему, всегда будем в доле, всегда в выигрыше. Зеникета и Леохар боится, и Эргин. Все боятся. А если в одиночку, сгинем без толку.

— Сомневаюсь, чтобы Волк кого-то боялся, — возразил Дракил.

— А чего он с римлянами связался?

— Из страха, да, — покивал Дракил.

— Чтобы Зеникета боялся Эргин — мечта самого Зеникета, — сказал Эвдор.

— Да вы... — задохнулся от возмущения Койон, — да сам Митридат его равным считает!

— Это во многом пгавда, — подал голос Гундосый, — Зедикед, почти цагь. У дего людей и когаблей — уйма.

— Скажи еще, Зеникет почти бог, равный Посейдону, — усмехнулся Эвдор.

— Я слышал, что он обосновался сейчас вовсе не в Коракесионе, — задумчиво сказал Аристид, глядя на горные пики Ликии, — а на горе Феникунт. Там теперь его резиденция. Сидит себе на вершине, орел наш, и все море до Кипра, как на ладони.

— Я тоже это слышал, — сказал Дракил.

— Это какой глаз дада ибеть! — позавидовал Гундосый.

— А я слышал, что он в Корике, — сказал один из новичков, но на его слова не обратили внимания.

— Феникунт называют Ликийским Олимпом! — запальчиво выкрикнул Койон.

— А ты угадал, Эвдор, — усмехнулся Аристид, — он, похоже, считает себя богом. Ты, Койон, думаешь, что надо держаться поближе к богам? Уж они-то не обидят. Ты ведь ходил раньше под Зеникетом? Помогло тебе его божественное провидение рудников избежать?

Койон, набычившись, замолчал.

— Так ты не ответил, Эвдор, — напомнил критянин, — что ты собираешься делать. Мутный ты какой-то.

— Да я прозрачен, как вода за бортом, — не согласился кормчий, — глянь, если не веришь, дно видать. Разве я вас в чем-то обманул? Все, как говорил, так и вышло!

— Ну да, — кивнул Дракил, — только я не помню, чтобы ты хоть раз сказал, что дальше, когда корабль добудем.

— Честными купцами станем. Богатыми и толстыми. На фракийском вине разбогатеем. Вон его сколько.

— Все шутишь...

— А что, кто-то не догадывался, чем мы займемся?

— Ну, возможны разные пути... — протянул Аристид.

— Например? — раздраженно спросил критянин.

— Например, сделаться навархом [40] Наварх — флотоводец (греч.). Митридата.

Эвдор сверкнул на щеголя глазами.

— Кишка не лопнет? — хохотнул Койон.

— Как боги присудят, — Аристид пристально глядел в глаза кормчего.

Тот взгляд выдержал.

— Если кто и станет навархом Митридата, так это Эргин. Я — птица куда меньшего полета.

— Ой, ли? — усомнился Аристид.

— Вы что, серьезно? — глаза Койона расширились от удивления, — с этой лоханкой и двумя десятками бойцов?

— С каких это пор "Меланиппа" сделалась лоханкой? — обиделся Аристид, — да, не гемиолия, так то для начала. Сдается мне, наш друг весьма не прост.

— Ответь на вопрос, Эвдор, — упрямо повторил Дракил.

— Хорошо, — согласился кормчий, — отвечу. Идем в Патару. Поближе, чем Коракесион, в котором делать нечего. Людей в Патаре наберем. А вот, что дальше... Не знаю.

— Как это, не знаешь? — удивился Дракил.

— Так. Не знаю. Как говорит Аристид: "Возможны разные пути".

Залдас, молчавший весь разговор, мрачно усмехнулся, бросив взгляд на Аристида, который сидел на одной с ним банке и греб веслом противоположного борта.

— Значит, правда?

— В чем?

— Ты служишь Митридату.

— Чем плоха служба Митридату? — уклонился от прямого ответ Эвдор.

— Думаю, ничем, — согласился Аристид, — я просто люблю ясность.

— А чем плохо ходить под Зеникетом? — спросил Койон.

— Тем, что Митридат — великий царь. А Зеникет — самозванец. И есть другие причины...

Вардан смачно сплюнул за борт.

— Беду накличешь, варвар, — злобно зашипел на него Дракил, — Посейдон не простит!

— Плевал я на вашего Посейдона, — пролаял ликиец.