Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

Сулла покивал головой, с послами согласился, а когда они уехали, начал штурм. Прорвавшийся в город отряд Луция Базилла был остановлен толпой безоружных граждан, умолявших прекратить кровопролитие, но Сулла, потерявший все свое хладнокровие, приказал поджигать дома и сам с факелом в руках бросился вперед...

Марианцы были разбиты. Старик с сыном и остатками сторонников бежал на корабле в Африку.

Сулла остался хозяином положения. Заочно осудив на смерть Мария, спешно насадив своих ставленников, где только можно, он отбыл с легионами в Грецию, которую активно прибирал к рукам Митридат.

Однако младшим консулом в тот год, к неудовольствию Суллы, все же стал марианец, Корнелий Цинна. Он поклялся в верности Сулле, но немедленно нарушил клятву, едва последний корабль полководца отбыл из Италии. Марианцы воодушевились и сразу занялись реваншем.

Марий вернулся и устроил в Риме резню, какой свет не видывал. Старик совершенно обезумел. В домах сулланцев убивали их хозяев, насиловали их жен и детей. Ежедневно на Форуме выставлялись десятки отрезанных голов.

Сулла никак не реагировал на происходящее, полностью посвятив себя войне с Митридатом.

И тут, внезапно, Марий умер.

Цинна и Марий-младший, ставшие лидерами партии, стали готовить новую армию, перед которой поставили две задачи: сместить и арестовать Суллу и разбить Митридата. Командующим был назначен консул Валерий Флакк, однако он не имел военного опыта и в помощь ему направили Фимбрию, согласившегося на должность префекта конницы. Армия состояла из двух легионов. Со вспомогательными войсками ее численность составляла двадцать тысяч человек. Одним из трибунов первого легиона стал Квинт Север.

Отплытие в Грецию состоялось вопреки советам опытных моряков, предрекавших непогоду. Начавшийся вскоре жестокий шторм погубил много кораблей, уцелевшие разделились на две неравные группы, меньшая из которых по окончании непогоды была атакована понтийской эскадрой, таившейся в иллирийских заливах, и уничтожена.

Оставшиеся войска высадились на берег и неторопливо двинулись в Центральную Македонию. Флакк колебался, не зная, какого противника выбрать первым. Митридат был для него совершенно неизвестной величиной, а Суллы консул откровенно боялся, поскольку дела у того в Греции шли великолепно: Луций Корнелий бил понтийские армии одну за другой. Тогда Флакк, наконец, решился сразиться с Митридатом, для чего отправился к Боспору Фракийскому, собираясь переправится в Малую Азию. Отношения его с энергичным Фимбрией портились день ото дня. Консул вел себя высокомерно, подчиненных наказывал за любую мелочь. Солдаты от него волками выли. Один из отрядов, посланный в Фессалию, перебежал к Сулле. В конце концов, это закончилось большой ссорой и кровопролитием, прямо во время переправы легионов через пролив.

— Скажи мне, Гай Флавий, как ты намерен исполнять приказ сената?

— Который?

От взгляда Квинта не укрылось, что легат лишь делает вид, будто не понимает вопроса.

— Не юли. Сместить Суллу. Как ты намерен его смещать?

— Дерзок, — хмыкнул легат, — и прям. Люблю таких. Цинна, дурачок, думал, что Флакк просто придет в лагерь Луция Корнелия и одним красноречием превратит его в дрессированного медведя, который на Сатурналиях веселит зевак. Ага, прямо в окружении бесконечно преданных Сулле ветеранов.

Насмешливый тон легата заставил Квинта стиснуть зубы. В мозгу огнем полыхнули слова отца:

"Они полагают, что если Флакк открыто не поддерживал Мария, то Сулла ему подчинится. Это заблуждение, сын".

— Значит, я единственный идиот, который верил в это? А Серторий?

— Ты не идиот, просто молод и наивен. И ничего не понимаешь в политике. А вот Серторий понимает. Суллу не сместить, если он победит Митридата, он приобретет такое влияние, что курульные кресла под Цинной и его подпевалами, сами собой задымятся. Значит, что нужно сделать?

— Что?

— Мальчишка, — беззлобно усмехнулся Фимбрия, — если Митридата победит кто-то из поддерживающих Младшего, это принизит заслуги Суллы, прибавит нам сторонников их числа тех, кто еще колеблется. Нет триумфа — можно разговаривать. А если иначе — он на коне, а мы все в глубокой плутоновой заднице. Теперь ты понял, как предотвращается гражданская война?

Север кивнул.

— Значит, ты и суда избежать надеешься, благодаря славе победителя Митридата? А если бы консул с самого начала действовал решительно? Как бы ни пошло дело, в любом случае — никаких почестей тебе, Гай Флавий. Ты же их жаждешь? А согласился на вторые роли...

Фимбрия пристально посмотрел в глаза Севера, незримой мощью давя сверх меры проницательного подчиненного. Иной на месте Квинта голову бы в плечи втянул, но трибун, вернее, уже префект, под спудом не сгибался, держался прямо, с вызовом. Тяжелый взгляд легата соскальзывал с него, как руки борца с натертого маслом торса противника.

"Думаешь, я нарочно провоцировал консула? Специально устроил эту ссору? Вижу, именно так и думаешь. Решил уже, будто раскусил меня, как орех. Ну-ну".

Слова не были сказаны. Фимбрия внезапно осознал, что кольнувшая его на мгновение неприязнь к Северу, порождена вовсе не страхом разоблачения, а восхищением этим молодым человеком.

"Далеко пойдешь, парень. Если переживешь эту кампанию".

— И как ты собираешься побеждать Митридата двумя легионами? — нарушил молчание Квинт, — что мы вообще о нем знаем? Где его силы, сколько их и какие? Консул ни разу не заикнулся, что ему известно о противнике. И известно ли вообще.

— В гляделки поиграли, переходим к правильным вопросам? — усмехнулся Фимбрия.

— От них зависит результат гляделок, — согласно кивнул Север.

Легат привстал из-за стола и крикнул:

— Азиний!

Распахнулся полог палатки, и появилось лицо бывшего заместителя Фимбрии, которого легат с момента убийства консула держал при себе, ибо никому другому не доверял.

— Ну, где там этот фракиец?

— Здесь, давно уже ждет.

— Пусть войдет.

Вошедший обликом на фракийца не слишком походил. Одет эллином — неброский серый хитон, на голове широкополая соломенная шляпа-петас. Темноволос, бородат, смугл, голые волосатые ноги бледностью не выделяются, то есть про штаны этим летом варвар не вспоминал. Звали его Бурос и происходил он из племени одрисов. Одрисы — давние союзники римлян, единственные из многочисленных фракийских племен. Их много служило во вспомогательных частях, и в армии Фимбрии, и у Суллы. Бурос часто бывал по обе стороны пролива, говорил на латыни, по-гречески, на нескольких фракийских диалектах, по-фригийски, легко мог сойти за местного.

— Какие новости? — без предисловий спросил разведчика легат.