Стивен Кинг - 11.22.63

Он дернулся с револьвером вперед, с намерением упереть его мне в грудь, но перецепился об тот чертов штык. Я отбил револьвер в сторону тыльной стороной ладони, и тот выстрелил. Пуля, наверное, зарылась в почву менее чем в дюйме от моей ступни, так как мою брючину обрызгало душем из мелких камешков. Я выхватил револьвер и направил на него, готовый выстрелить, если он сделает малейшее движение по направлению к упавшему штыку.

Однако он привалился к гаражной стене. Теперь обе его ладони прижимались к левой половине груди, а в горле глухо звучала икота.

Где-то неподалеку — на Кошут, не на Ваймор — завопил мужской голос: «Забавы забавами, ребята, но еще одна петарда, и я вызываю полицию! Так себе и учтите!»

Я выдохнул. Теркотт тоже выпустил воздух, но конвульсивными толчками. Икота не перестала, даже когда он сполз по стене гаража и распластался на гравии. Я поднял штык, подумал, не заткнуть ли его себе за пояс, но решил, что еще распорю им себе бедро, когда буду прорываться через живую изгородь: прошлое сопротивляется упорно, стараясь меня остановить. Вместо этого я закинул штык в темный двор, услышав глухой лязг, когда тот обо что-то ударился. Возможно, о собачью будку с надписью ЭТО ДОМИК ДЛЯ ВАШЕГО ПЕСИКА.

— Доктора, — прохрипел Теркотт. Глаза у него блестели, вероятно, полные слез. — Прошу, Эмберсон. Ужасно больно.

Вызвать «скорую». Хорошая идея. А следом совсем смешное. Я прожил в Дерри — в 1958 году — уже почти два месяца, но все равно полез рукой себе в правый передний карман брюк, где, если на мне не было пиджака, я всегда хранил мобильный телефон. Пальцы не нащупали ничего, кроме нескольких монет и ключей от «Санлайнера».

— Извините, Теркотт. Вы родились не в ту эпоху, где спасают мгновенно.

— Что?

Судя по моему «Бьюлову», Америка дождалась, и «Новые приключения Эллери Куина» сейчас уже в эфире.

— Держитесь, — бросил я и поперся через живую изгородь, свободной от револьвера рукой прикрывая себе глаза от подстриженных, острых веточек.

Посреди заднего двора Даннингов я перецепился о песочницу и, растянувшись во весь рост, оказался лицом к лицу с пустоглазой куклой, на которой, кроме короны, больше не было ничего. Револьвер вылетел из моей руки. Я на карачках полез его искать, думая что ни за что не найду; это последний трюк сопротивляющегося прошлого. Мелкий, по сравнению с приступом кишечного вируса и Билла Теркотта, но эффективный. А когда я его все-таки узрел на краю трапециевидной полосы света, которая падала из кухонного окна, я услышал звук автомобиля, который приближался по Кошут-стрит. Тот двигался намного быстрее, чем мог бы себе позволить здравомыслящий водитель на улице, полной детей в масках и с сумками. Я догадался, кто это мчится, еще раньше, чем завизжали тормоза и он остановился.

В доме № 379 Дорис Даннинг сидела с Троем на диване, в то время как по дому, в костюме индейской принцессы гарцевала Эллен, которой ужас как не терпелось уже идти. Трой только что сказал ей, что, когда они вернутся с Туггой и Гарри домой, он поможет им съесть конфетки.

— А вот и нет, наряжайся, и иди сам себе насобирай.

На это все рассмеялись, даже Гарри, хотя он как раз был в туалете, делая последнее перед выходом пись-пись. Так как Эллен была настоящей Люси Болл, она кого-угодно могла рассмешить.

Я хапнул револьвер. Он выскользнул из моих вспотевших пальцев и вновь оказался в траве. Голень в том месте, где я ей порезался о песочницу, буквально выла. По другую сторону дома хлопнула дверь машины, и быстрые шаги затопали по бетону. Припоминаю, я подумал: «Запри быстрей дверь на засов, мамочка, это не просто твой взбешенный муж идет; это само Дерри, оно приближается к порогу» .

Я подхватил револьвер, пошатнувшись, поднялся на ноги, зацепился ступней об свою же ногу, и чуть было снова не упал, но удержал равновесие и бегом бросился к задней двери. На моем пути находилась ляда погреба. Я ее оббежал, уверенный, что, стоило мне на нее наступить со своим весом, как она проломится. Сам воздух, казалось, превратился в сироп, так, словно он тоже старался меня задержать.

«Пусть даже это меня убьет , — подумал я, — пусть даже это меня убьет, и Освальду все удастся, и погибнут миллионы. Пусть даже так. Так как это происходит теперь . И там они ».

Задняя дверь замкнута. Я настолько был в этом уверен, что едва не покатился с крыльца, когда щеколда шевельнулась и они распахнулись наружу. Я вошел в кухню, где еще пахло тушеным мясом, приготовленным миссис Даннинг в ее духовке «Хотпойнт» [240] «Hotpoint» — основанная в 1905 году компания по выпуску первых в мире електроутюгов, которая выросла в производителя разнообразного домашнего электрооборудования. . В мойке было полно тарелок. На рабочем столе стоял соусник; рядом с ним блюдо с холодной лапшой. Из телевизора доносился трепетный звук скрипок — Кристи называла такое «музыкой убийства». Очень справедливо. На столе лежала резиновая маска Франкенштейна, которую, выходя на «козни или лакомство», собирался одеть Тугга. Возле нее — бумажная пузатая сумка со сделанной черным карандашом печатными буквами надписью: КОНФЕТКИ ТУГГИ. НЕ ТРОГАТЬ.

В школьном сочинении Гарри цитировал свою мать, словно она сказала: «Убирайся отсюда с тем, что принес, тебя здесь не ждали». Однако же, шаркая по линолеуму к арке между кухней и гостиной, я услышал такие слова: «Фрэнк? Что ты здесь делаешь? — и дальше повышенным тоном. — Что это? Почему ты у… убирайся отсюда! »

А потом она закричала.

Проходя мимо арки, я услышал детский голос:

— Кто вы? Почему моя мама кричит? Там мой отец?

Я повернул голову и увидел десятилетнего Гарри Даннинга, он стоял в двери маленького туалета в дальнем уголке кухни. Одет он был в таперскую оленью куртку и в руке держал свое духовое ружье. Второй рукой теребил себя за ширинку. Тут Дорис Даннинг закричала вновь. Кричали и двое других мальчиков. Послышалось гуп — тяжелый, безобразный удар — и вопль оборвался.

— Нет, отец, не надо, ей же БОЛЬНО! — заверещала Эллен.

Я бросился через арку и застыл там с разинутым ртом. Помня сочинение Гарри, я всегда себе воображал, что мне придется останавливать мужчину, который махает молотком того типа, который люди держат в своих ящиках для хранения инструментов. У него же в руках было кое-что другое. Это другое было кувалдой с двадцатифунтовой головкой, и махал он ею играючи. Рукава у него были засученные, и я увидел бугры мышц, наработанных им за годы таскания туш и рубки мяса. Дорис я увидел на полу посреди гостиной. Судя по виду, мужчина уже успел перебить ей руку — из дыры в рукаве платья торчала кость, — а также вывернуть плечо. Лицо у нее было бледное, шокированное. Она ползла по ковру мимо телевизора, волосы свисали ей на глаза. Даннинг вновь замахнулся кувалдой. На этот раз он попадет ей в голову, проломит череп и ее мозг брызнет на диванные подушки.