Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

Дугалу просто не повезло — отбив рубящий удар сверху, он отступил на шаг назад, нога зацепилась за гвоздь, неплотно пригнанный к дощатому настилу набережной, и Мак-Лауд, запнувшись, опрокинулся на спину. Так как дело происходило у самой кромки воды, Дугал полетел вниз с причала. Меч сэра Мишеля распорол воздух.

— Трус! — рявкнул рыцарь, заглядывая через край пристани в мутную грязную воду Дуврской бухты. — Вылезай!

Снизу донесся плеск, бульканье, по волнам пошли круги и шотландец вынырнул, взмахивая руками и вопя:

— Эй, помогите! Я не умею плавать! Канат брось, скотина!..

После чего Мак-Лауд снова погрузился, выпустив цепочку пузырей.

— Эй, — Гай тронул разгоряченного Мишеля за плечо. — Он же утонет!

— Я ему утону! — взъелся норманн. — Мы поединок не закончили!

Гисборн сплюнул, огляделся и, увидев лежащую возле сходен когга, команда которого с интересом наблюдала за происходившим на берегу спектаклем, канатную бухту, схватил один конец толстой веревки, размотал ее и бросил Дугалу, в очередной раз появившемуся на поверхности воды. Вместе с двумя окликнутыми и подбежавшими стражниками Гай вытащил ухватившегося за канат шотландца, и когда тот, мокрый и тяжело дышащий, перевалился грудью на пристань, заметил вполголоса:

— Хоть помылся…

Сэр Мишель подошел к сидящему на досках причала Мак-Лауду, выставил перед собой клинок и упрямо заявил:

— Сдаешься? Или давай дальше биться!

— Отвяжись, — поморщился Дугал, прокашливаясь и плюясь грязной водой. — Меч утонул. Если вытащишь — подеремся… А я на воду больше смотреть не могу!

— Ага, — неожиданно Гай ткнул Мишеля кулаком в бок, заставляя отвлечься от шотландца. — Ты посмотри, кого твой оруженосец сцапал! Здравствуйте, мэтр Уильям!

Гунтер, по-прежнему крепко державший Лоншана за ворот, выглядел совсем не радостно. Деньги, вернее, камушки, взял, а не отпустил, хотя совсем не обещал этого делать.

Бывший канцлер, низенький и большеголовый, смотрелся в своем черном платье убого и жалко. Губы дрожали, волосы растрепались, а на лице выражалась смесь злости и ужаса, причем непонятно, чего больше боялся Лоншан — смерти телесной или церковного интердикта, означавшего гибель души.

Зато как радовался новый начальник стражи гавани, которому Гунтер успел разъяснить, кого именно выловили в подчиненном дуврскому констеблю порту! Вести из Лондона о свержении канцлера дошли до Бертрана Ланкастера еще вчера, равно как и приказ Джона задержать прежнего любимца короля. Главный стражник, едва узнав, кто находится у него в плену, послал за констеблем…

В каждом уважающем себя порту Европы имеется виселица, используемая для наказания пиратов, грабителей или воров. Мэтр де Лоншан подходил под все эти обвинения, а, кроме того, законы церкви ясно гласили: «Отлученный более не находится под защитой светских и духовных властей, не может рассчитывать на человеческую милость и, лишь вымолив прощение у папы Римского или прочих великих понтификов, имеет право вернуться к жизни среди людей.»

Бывшему канцлеру не дали такой возможности. Вихрем прискакавший в порт Бертран Ланкастер решил судьбу человека пустившего по миру две трети населения королевства одним коротким словом:

— Повесить!

Бертрану не требовался суд, присутствие священника, предоставлявшего возможность любому преступнику исповедаться перед смертью, или даже палач. Казнить исторгнутого из лона святой Матери-Церкви мог кто угодно. Этим довольно простым делом и занялись несколько солдат из дуврской стражи.

— Пошли отсюда, — проворчал сэр Мишель, искоса наблюдая, как на верхней перекладине высокой деревянной виселицы увязывают крепкую веревку. Лоншан, охранявшийся четырьмя копейщиками, отрешенно смотрел в сторону. — Джонни, ты почему такой хмурый?

— Согрешил, — невесело усмехнулся Гунтер. — Вроде бы сказано — не укради, а я?

— Что — ты? — вытаращил глаза сэр Мишель. — Бертран забрал с корабля лоншаново золото в мешке, а запустить туда руку ты успеть не мог…

— Потом объясню, — вздохнул германец. — Только ты учти — мы теперь богатые до невозможности. Пойдем к тому кораблю, может, возьмут на борт вместо прежних пассажиров.

Сэр Мишель окликнул Гая, с удовольствием наблюдавшего за подготовкой к повешению, и господа рыцари отправились вслед за Гунтером. Хотелось, конечно, досмотреть до конца всю процедуру, да времени не было. Вот так и кончилась блестящая карьера мелкого клерка государственной канцелярии в Кентербери, ставшего благодаря своему злому гению и воле бестолкового короля Ричарда государственным канцлером и наместником Англии, исполняющим, вдобавок, обязанности архиепископа…

Дугал Мак-Лауд, мокрый и недовольный, сидел на прежнем месте, прямо в луже, натекшей с его одежды. Вид у задиры-шотландца был удрученный.

— Ну? — Дугал взглянул на подошедших Мишеля, Гая и Гунтера. — Как здоровье моего господина?

— Плохо, — развел руками Гай. — Думаю, он уже умер.

— Я его предупреждал, — тягостно вздохнул Мак-Лауд. — Надо было бежать не морем, а через Ноттингам и Йорк в Шотландию. А он хотел к Ричарду, жаловаться… И Мак-Куайри вы убили… Теперь моя очередь посушиться на английском солнышке?

— Да пошел ты… — сплюнул сэр Мишель и повернулся к Гунтеру. — Джонни, дай ему свой меч, мы с шевалье Лаудом не закончили поединок.

— Шевалье-е! — передразнил шотландец. — Какой я тебе шевалье? Не буду драться без моего меча! Ты виноват, что он утонул, теперь доставай!

— Еще как будешь! — сквозь зубы проговорил рыцарь. — Не сейчас, так потом!

— Когда — потом? — усмехнулся Дугал и встал. — Я лучше домой отправлюсь, только денег нет — чертов констебль мешок господина канцлера себе забрал.

— Тогда с нами поедешь! — неожиданно рявкнул рыцарь и глянул на спутников — согласятся ли. Гай воздел очи горе, а оруженосец только плечами пожал.

— Куда это — «с нами»? — поинтересовался Мак-Лауд.

— Сначала в Нормандию, потом в Сицилию, к Ричарду, а потом, глядишь, в Святую Землю.

— А что? — расплылся в широкой улыбке Дугал. — Поехали! Только содержание — ваше. И меч новый купите, причем шотландский. Я его сам выберу. Вот тогда и побьемся.

— На какие деньги? — возмутился сэр Мишель. — Думаешь, мы богаты, как твой покойный хозяин? Дудки!

— Богаты, богаты, — нехотя подтвердил Гунтер, протягивая на ладони мешочек с камнями. — Глядите, чего мне Лоншан подарил — двадцать пять тысяч фунтов. Мишель, есть в Руане ювелиры, покупающие камни?

— Не укради, — вздохнул рыцарь, процитировав недавние слова германца. — А ты, как погляжу, совсем у нас прижился…

На этой таинственной для Гая и Дугала фразе и закончилась история пребывания сэра Мишеля де Фармер и его странного оруженосца на берегах острова, названного некогда кельтами Альбионом.