Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

«Чего ты перепугался? — недоуменно спросил Франческо и сам ответил: — Наверное, потому, что не слишком часто бывал в замках. Не знаю, каковы здешние хозяева, но в самом этом месте нет и не может быть ничего страшного. Это всего лишь большой дом, обнесенный стенами. Его построили обычные люди, чтобы защищать здешние земли и чтобы жить в нем. Потому сделай одолжение — впредь не забивай себе голову всякими глупостями. Ты собирался найти часовню, так что не стой, разинув рот, а действуй!»

Франческо огляделся, перевесившись через деревянные поручни галереи. Он не слишком хорошо разбирался во внутреннем устройстве замков, однако быстро сообразил, какое строение предназначено для каких целей. Слева — нижний двор с хозяйственными постройками, конюшнями и казармами, упирающийся в низкую стену с воротами, через которые они въехали не далее, как сегодня утром. Снаружи, как бы уже за пределами замка, поднимаются остроконечные башенки и зубчатый верх предвратного укрепления — барбикена. Ворота сейчас стоят открытыми, все заградительные решетки подняты, по мосту над сухим рвом неспешно движется воловья упряжка, тянущая за собой плавно колыхающийся воз сена. Справа — мрачноватая на вид громада донжона, центральной башни, отбрасывающей густую тень на всю крепость. Где-то внутри этой серовато-желтой каменной глыбы, прорезанной черными щелями окон-бойниц, находились его спутники, а в одной из комнат содержали монну Изабеллу. Франческо сомневался, что его деятельная попутчица будет тратить время на бессмысленное глазение в окно, но все-таки присмотрелся к стрельчатым проемам в обрамлении красного кирпича. Конечно, отсюда не разглядеть, есть ли кто внутри, но, может, произойдет счастливая случайность, монна Изабелла заметит, что он здесь и поймет, что ее не бросили?

Башня оставалась такой же молчаливой и неприступной, ни в одном окне не затрепетало ожидаемого белого платочка. Франческо хмыкнул, мысленно обозвав себя пустопорожним мечтателем, и прикинул, где искать замковую часовню. Наверное, ему придется снова подняться наверх, на верхний ярус галерей, потом разыскать проход вон на тот открытый балкон и, по возможности не попадаясь на глаза страже, могущей вполне законно поинтересоваться, почему он тут шастает, пройти по смотровой площадке вдоль зубцов стены. Тогда он попадет в верхний двор крепости, и, если его не выставят, отыщет требуемое.

Легко взбегая по ступенькам, Франческо вдруг остановился, озадаченно склонив голову набок и только сейчас осознавая странную вещь: ни в одной из комнат, где их поселили, на стенах не висело положенного распятия. Он еще мог с трудом допустить, чтобы гостиная обходилась без священного символа, но в спальне-то он должен находиться обязательно!

«Возможно, помещения так давно пустовали, что хозяева сочли нужным убрать оттуда все полезное, — пришла не слишком уверенная, однако правдоподобная мысль. — Мы приехали так неожиданно…»

Однако Франческо слабо верил в такое притянутое за уши объяснение, и его собственный недавний рассказ о ересях Лангедока теперь показался ему зловещим предзнаменованием, вроде тревожного крика ворона в холодной, ветреной ночи.

Он самоуверенно полагал, что доберется без особенных трудов, но просчитался. В какой-то миг он ошибся в выборе поворота, торопливо спустился по подвернувшейся лестнице, рассчитывая очутиться в нижнем дворе, а вместо этого угодил в длинный полутемный коридор, пустой и запущенный. Под потолком торчали потемневшие от многолетней копоти толстые балки, через крохотные окна, прорубленные на высоте двух человеческих ростов, падали тусклые солнечные лучи. Сюда не долетал шум людских голосов и перекличка стражников на стенах, и Франческо не мог отделаться от ощущения, будто это место заброшено несколько десятков лет назад.

— Не удивлюсь, когда встречу призрак гостя, заблудившегося тут в позапрошлом столетии, — пробормотал он, мимолетно удивившись, какое гулкое эхо порождают даже самые тихие звуки. — Спрошу, где выход. Если он не знает, будем искать вместе…

Идти через пустынную галерею не хотелось. Не хотелось, и все. С другой стороны, возвращаться тоже не имело смысла, а в дальнем конце коридора маячило нечто, весьма напоминавшее дверь.

— Не будь глупцом, — сделал он попытку уговорить ту часть своего разума, которая отчаянно противилась самой мысли шагнуть вперед. — Ты не ребенок, в конце-то концов! Тут ничего нет, кроме десятка дохлых пауков и тебя. Иди!

Франческо покосился на свою правую руку и ничуть не удивился, обнаружив, что пальцы непроизвольно сложились в «рожки», защищающие от нечистой силы.

Несколько первых шагов дались на удивление легко. Мимо проплыла пара наполовину утопленных в стене колонн с осыпавшейся побелкой, из-под которой выступали красновато-бурые обожженные кирпичи. Франческо мысленно прикинул оставшееся расстояние — получалось не меньше хорошего перестрела. Интересно, в какой части замка расположен этот непонятно для чего предназначенный огромный узкий зал? Вроде бы он не заметил ни одной постройки, способной вместить в себя подобное сооружение. Остается предположить, что, как положено во всех страшных сказках, внутри крепость больше, чем снаружи, или…

«Галерея находится под землей, — прозвучал в ушах чей-то еле различимый голосок. Не тот, что приходил во время кратких, белоснежных вспышек „предчувствия“, а другой — приглушенный, немного вкрадчивый, пришептывающий. — Она под землей, и ты — наш гость. Мы рады тебе. Мы рады всем, кто заглядывает сюда».

— Кто здесь? — Франческо замер, тревожно оглядываясь по сторонам, и потянулся за болтавшимся на поясе широким кинжалом. Он прошел уже почти треть пути, и теперь боролся с нарастающим желанием плюнуть на все и помчаться бегом, ни на что не обращая внимания. Добежать до двери, рвануть ее, может быть, даже сломать дверную ручку, но выскочить отсюда.

Голосок неразборчиво залепетал, к нему присоединились другие. Над темными очертаниями стропил шумно захлопала крыльями влетевшая в окно птица, вниз с легким шорохом потекли струйки сероватой пыли. Франческо попятился, вытянув левую руку назад и нащупывая стену. Ее надежная шероховатость успокаивала и придавала уверенности, которой ему так не хватало.

— Нет никаких голосов, — он очень старался произнести эти слова как можно тверже. — Ты их вообразил. Это всего лишь старый заброшенный коридор. Чем быстрее ты его пройдешь, тем скорее…

Убеждения не действовали. На поверхность души неумолимо всплывал якобы давно изжитый детский страх перед прячущимися в темноте чудовищами. Во рту пересохло, кончики пальцев словно оледенели. Показалось или нет, но сумерки в галерее сгустились и стало гораздо холоднее. Падавший из окон свет мерк, словно там, за толстыми каменными стенами, наступала ночь. Бестелесные голоса зазвучали громче, но Франческо по-прежнему не мог разобрать смысл их разговора. Голоса бормотали, спорили, умоляли, требовали, обещали… Обещали открыть секрет — внезапно понял он. Им известна тайна, настоящая, жуткая, ты ведь любишь истории с нераскрытыми тайнами? — допытывались они. Мы расскажем, только открой нам дверь. Это будет замечательная история, самая лучшая история в твоей жизни, она целиком достанется тебе, но сначала открой дверь, чтобы мы смогли поговорить.