Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

— Не знаю, как у Мишеля, а у меня план следующий: во-первых, утром забери со своего геликоптера все вещи, которые могут пригодиться…

— Например, процессор бортового компьютера, — фыркнул Казаков. — Толкнем на рынке в Ватикане как святую реликвию. Нехреновое ноу-хау для двенадцатого века!

— Ноу-хау? — не понял Гунтер странного выражения, однако продолжил: — Во-вторых, отбытие на юг откладывается на пару недель. Будет слишком подозрительно, если мы заявимся к королю Ричарду с сообщение наподобие: «Знаете, вашвеличество, мы тут три дня назад вашего канцлера в Англии повесили, а потом прилетели сюда на драконе — доложиться»… Юмор не оценят.

— Надо полагать, меня ждет усиленный курс адаптации? — вяло поинтересовался Сергей. — Что тут положено? Практическая куртуазия, теория религии, основы владения холодным оружием, верховая езда… Ни дать, ни взять — отдых нового русского.

— Новый русский? — снова оторопел германец. — Что это за разделение такое? А старые кто? Впрочем, неважно. Полагаю, адаптацию ты пройдешь быстро. Здесь все то же самое, только язык другой и техники нет.

— У меня деньгами туго, — вздохнул Казаков. — У вас все дорого. Я в деревне куриц покупал, пришлось выложить две тяжеленных серебряных монеты, которые у лоха в доспехах на дороге попятил. Да у нас в любом антикварном магазине каждая на сотню баксов потянула бы, только из-за веса, не считая исторической ценности. Эй, а может меня обсчитали? Уж больно рожи у этих вилланов хитрые были…

Гунтер, почитавший себя изрядным знатоком правил жизни и поведения раннего Средневековья, тотчас пустился в расплывчатые описания, из коих следовала одна-единственная мысль: существование в двенадцатом веке складывается из таких вот мелочей — как и сколько заплатить в трактире, надо ли целовать руку всем священникам или только епископам с кардиналами, как к кому обращаться, как осознавать свой статус на местной социальной лестнице и вести себя соответственно занятой ступеньке.

— Ясно, — подвел итог Казаков. — Психология, менталитет, расстановка акциденций и определение дефиниций. В точности по Умберто Эко. Медиевистика и семиотика.

— Чего? — вытаращился Гунтер. — Ты откуда у нас такой умный? И кто такой Эко?

— Итальянский писатель. Он во время Второй мировой еще ребенком был, поэтому ты о нем не слышал. Мне бы сейчас томик «Имени Розы», тогда бы наверняка выкрутился… Замечательно человек о Средневековье писал, только оно у него какое-то мрачноватое получилось, без всяких этих ваших чудес. Ну признайся, ты, небось, со шнапсом перебрал, когда черта видел?

— К тебе заявится — посмотрим, что тогда запоешь, — мстительно сказал Гунтер.

— Арию Фауста, — гыгыкнул Казаков. — Хотя я ее не помню. А «Люди гибнут за металл» — из другой оперы или из той же? И вообще, ко мне, полнейшему «унтерменшу» с твоей немецко-фашистской точки зрения, дьявол являться не может. Кто я такой, в конце концов?

— Еще одна фигура на шахматной доске, — совершенно серьезно проворчал Гунтер. — Хочешь — верь, хочешь — не верь, но, по-моему, этот старый козлище попросту развлекается, наблюдая за нами. Ему интересно следить за новой ситуацией. Он мне сам признавался, что случай переноса во времени человеческой плоти с заключенной в ней бессмертной душой произошел впервые и больше не произойдет никогда. Понимаешь? Вселенная устроена по определенным законам.

— Постой, постой! — сдвинул брови Казаков. — Вот даже как?.. Допустим, я тебе верю. Герберта Уэллса читал? «Машину времени»? Я тоже. Он вроде бы жил в самом начале века… Не прав был старик. И его последователи тоже. За шестьдесят лет, которые нас с тобой разделяли в Ха-ха веке, технический прогресс ушел вперед настолько, что ты и представить себе не можешь. Атомная бомба, прокладки «Оллдейз» компьютеры, американцы на Луну летали…

— Да ну? — ахнул Гунтер. — И что?

— Ни хрена там нету, вот что… Пусто. Большой пыльный булыжник. Ты дальше слушай. Если путешествие в ограниченном пространстве, замкнутом, скажем так, нашей Солнечной системой, вполне возможно, а при желании можно лететь и дальше, то перебороть время, основной стержень, на котором держится Вселенная, не удалось пока никому, да не удастся вообще. Научный факт. Никаких путешествий во времени — ни назад, ни вперед. Каждый живет там, где ему положено. Кроме нас с тобой, двух дебилов. Мораль ясна?

— Куда уж яснее, — Гунтер вытащил еще одну сигарету из зеленой пачки и прикурил от уголька. — И сам на эту тему думал, и все, кто только мог, подсказывали. Если произошел столь невероятный прецедент, если ради нас на какое-то время были изменены основополагающие законы мирозданья, то это не случайно!

— Параноик. Клинический случай. Полбашки отстричь, — Сергей сощурил глаза и нехорошо заулыбался. — Мирозданье ради него меняют. Гы! Твой глючный черт что говорил? Во-о!.. Случайность. Аномалия. Воздействие хаотического фактора. Два гы-гы! Мы просто потерялись. Ошибка в работе небесной канцелярии. Какой-то похмельный архангел, отвечавший за техническое обеспечение проекта, ткнул не ту клавишу. Три раза гы-гы-гы! Файлы вместо того, чтобы уйти в соответствующую директорию или в корзину, отправились в сеть и осели на каком-то захолустном сервере, никому не нужные и никому не понятные.

— Что за бред ты несешь?

— А, извини. Это не бред, а разбор ситуации с точки зрения ребенка компьютерного века. В общем, если приводить более понятные для тебя формулы, наши учетные карточки просто нечаянно смахнули со стола, они попали в корзину для бумаг, а потом на помойку. И никаких высоких дел тут для нас не предназначено. Есть, правда, один вопрос — почему именно мы? Опять можно свалить на фактор случайности — мы были в одной географической точке, когда случилась авария на небесах. Но если это не так, и Господь Бог наметил конкретно тебя и меня? Просто не верю. Уж прости, но мы настолько разные… Ты вот всю жизнь повязку со свастикой на рукаве носил…

— Не носил! — искренне возмутился Гунтер. — Я не член партии Гитлера! А в войсках такие повязки носят только ребятки из СС, и то не все!

— Какая разница, чей конкретно ты не член… Извини. Я имею в виду, что потенциально ты для меня — враг. Хотя клал я с пробором на эту высокую политику, слишком давно было.

— То есть как — враг?

— Да очень просто, — поморщился Казаков и, подумав, тоже взялся за сигарету. — Тебе приказали бы бомбить Москву или Петербург, что бы ты стал делать?

— Выполнял бы приказ, — уверенно ответил Гунтер, и вдруг осекся. — И вообще, при чем здесь Петербург? Германия и Россия — союзники. Доктор Геббельс каждый день трубил по радио! Воевали против Польши вместе — в газетах было полно фотографий германских и русских офицеров, встретившихся на новой границе…Я в Россию ездил, с нашей военной делегацией. Все было очень хорошо, нас отлично принимали. На банкете за здоровье вашего фюрера, Иосифа Сталина, пили…