Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

— Подождите меня! — выкрикнул Гунтер в спины ушедших метров на пятьдесят вперед сэра Мишеля и Казакова. Что не говори, а пилоту ВВС не равняться с пехотинцем — летчик должен сидеть в кабине своего стального коршуна, а покрывать многие километры на своих двоих предоставьте пехотным гренадерам. — Мишель, мы куда-то опаздываем?

Рыцарь остановился, сбросил с плеча мешок и ободряюще посмотрел на германца. Вулканический склон здесь заканчивался резким обрывом, уходящим в сторону моря, а далее, не больше чем в полулиге, виднелось скопище белых домиков, над которыми главенствовал шпиль, поднимающийся над приземистой церквушкой, пристань с полудесятком кораблей, а самое главное — проложенная вдоль берега накатанная дорога. Вероятно, это и было искомое Джарре.

Главная задача состояла в том, чтобы спуститься вниз, не переломав ног и не растеряв поклажу, которую приходилось волочь на себе. Казаков пошел первым, каким-то невероятным чутьем выбирая самый легкий и безопасный путь, сразу за ним, скользя на гладких камнях, двигался рыцарь, арьергард составлял Гунтер, которому было жарко и противно. Надо же, середина осени, а солнце здесь печет, как в Африке!

— Бархатный сезон, чтоб его… — пропыхтел Казаков. — Самое время ехать в Ниццу, пить коктейли и ходить в казино.

— У меня иногда складывается ощущение, — также отдуваясь, ответил Гунтер, — что климат в эти времена потеплее, чем у нас. Может, так оно и есть?

— Точно, точно. Я где-то читал, будто Раннее Средневековье было куда более жарким. Похолодание началось вроде бы во времена Столетней войны, после царствования Филиппа Красивого. Надо сказать спасибо, что нас туда не занесло.

— Кому? — буркнул Гунтер. — Похмельному архангелу, о котором ты говорил? Фу, слава Богу, вот и дорога! Да здравствует цивилизация!

Конечно, это был не асфальт и не бетон, а обычная грунтовка. Однако дорога, по левую руку от которой вздымался усеянный камнями и поросший средиземноморскими соснами откос, а по правую плескались темно-голубые воды Мессинского пролива, находилась во вполне приличном состоянии.

Троица авантюристов передохнула, взгромоздила на себя мешки и потопала далее — до поселка, по прикидкам Гунтера, оставалось не более километра.

— Сонное, однако, местечко, — Казаков с самым постным выражением на физиономии оглядывал аккуратные беленькие домики под коричневой черепицей. По главной улице шествовал куда-то скучный одинокий ослик, два петуха под сенью оливы устроили громкоголосую свару, крупная псина, видом похожая на помесь лохматой дворняги и тупорылого мастифа, меланхолично выискивала блох на спине, действуя зубами наподобие машинки для стрижки волос. Люди отсутствовали. — Сиеста у них, что ли? Время-то как раз к полудню…

Вдруг, заставив Гунтера вздрогнуть, из ближайшего дома донесся истошный женский визг, звук разбиваемой посуды и долгая тирада на малопонятном языке. Прослеживались знакомые словечки, но общий смысл речения германец разобрать не сумел.

— Ругаются, — почему-то с удовольствием сообщил сэр Мишель, прислушиваясь. — Она говорит, что он идиот, а он отвечает, что она сама дура.

— Потрясающе, — ухмыльнулся Гунтер. — Ты что, знаешь местное наречие?

— Знаю, — закивал рыцарь. — Когда была война между Ричардом и старым королем Генрихом, в нашем отряде было с десяток сицилийцев.

Язык Южной Италии и королевства Сицилийского сложился из вульгарной латыни, диалекта норманнов с небольшими вкраплениями греческого и мавританского, благо остров в свое время находился под владычеством как греков, так и сарацин. Даже в нынешние времена Сицилию частенько называли по-гречески — Тринакрия, что в переводе означало «Три горы». Дальше к югу, на побережье, стояли знаменитые Сиракузы, родина Архимеда, на острове можно было найти неплохо сохранившиеся памятники древних эпох, как латинские, так и эллинские. Королевство Танкреда представляло собой невиданный конгломерат наций, культур и обычаев, по сравнению с которым Британия, в которой сплелись кельтские, саксонские, римские и пиктские корни, казалась скучнейшим и обыденнейшим местечком.

Наконец-то впереди замаячила человеческая фигура. По ближайшему рассмотрению незнакомец оказался простолюдином, скорее всего, крестьянином, шедшим куда-то по своим делам. Мишель моментально отличил простеца от дворянина, хотя бы потому, что благородные сицилийцы свято хранили северную норманнскую кровь и в большинстве своем были не чернявы, а светловолосы. Этот же представлял собой классический средиземноморский тип — темен головой, смугл и черноглаз. Образец метиса, в котором смешались латинская и мавританская кровь.

— По-французски говоришь? — без предисловий начал рыцарь, когда шествовавший босиком крестьянин поравнялся с их компанией.

— No, segnior, — последовал исчерпывающий и безразличный ответ, однако стало ясно, что простец хотя бы отчасти понимает чужеземный язык.

— Где постоялый двор? — втолковывал сэр Мишель. — Трактир? Trattoria?

Крестьянин махнул рукой в сторону церкви, чуть поклонился и отбыл.

— По-моему, — саркастично сказал Казаков, — любому дураку должно быть ясно, что в таком маленьком городишке все культурные центры располагаются в одном месте. Церковь, кабак, рынок. Мэрия, если есть.

— Забудь этот вздор. Я мэрию имею в виду, — рассмеялся Гунтер. — Может, еще заведешь речь о демократии, Лиге Наций и самоуправлении? Полагаю, здесь всем командует местный сеньор, как и везде. Мелкие суды и разрешения конфликтов — на совести священника. Может, есть глава рыболовецкого цеха, если в этой деревне таковой вообще существует. Мы же в провинции. Точнее, в провинции провинций. Сицилия даже по нынешним временам считается королевством нецивилизованным, она на отшибе.

— Патриархальность, благолепие и благочиние, — вздохнул Сергей. — Пошли, что ли? Надоело под солнцем жариться. Одного боюсь: не добудем мы здесь лошадей. А иди пешком до Мессины… Благодарю покорно!

Новый оруженосец шевалье де Фармера оказался абсолютно прав: сход четырех улиц, с натугой образовывавший некое подобие главной площади Джарре, украшался церковью, построенной в раннем романском стиле, двумя кабаками (один получше, один похуже), полусонными рядами торговцев рыбой и старинным римским фонтаном, иссякшим, наверное, еще во времена императора Гонория и нашествия вандалов.

Выбрали лучший трактир, определив его по более новой вывеске и топтавшимся у коновязи лошадям под попонами с французскими лилиями. Значит, часть армии короля Филиппа уже высадилась на Сицилии.

— Хозяин! — нетерпеливо рявкнул сэр Мишель, ввалившись в полутемную и более прохладную обеденную залу. На его крик обернулись глушившие молодое вино французы — шестеро копейщиков, предводительствуемые могучим королевским сержантом. — Хозяин, мать твою!