Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

— Сэр, — икнув, браво прокричал сей субъект. — Тот рыцарь сказал, будто вы лондонский архиепископ… Выходит, мне нужно пропустить вас без пошлины?

— И еще доплатить, — проворчал сэр Мишель. Свитские посмотрели на Фармера неодобрительно, а Годфри фыркнул. Выдержав многозначительную паузу, он посмотрел на стражника и, вынув из кожаной сумки на поясе пергаментный свиток довольно внушительного вида, протянул ее.

— Тебе знакома королевская печать или ты не знаешь, что это такое?

— Не видел, — признался стражник, мучительно сдерживая рвущуюся наружу отрыжку. — Но, если посмотрю, узнаю.

Тут уж даже строгие спутники графа Клиффорда позволили себе сдержанно рассмеяться, покашливая и окидывая незадачливого стража надменно-любопытными взглядами.

Довольно долго блюститель рассматривал бумагу — что характерно, держа ее вверх ногами — потом, почтительно прикрыв рот рукавом, все-таки рыгнул, и вернул манускрипт Годфри со словами:

— Не извольте гневаться, ваше при… пре… освященство…

После чего развернулся на каблуках и, громко топая по доскам моста, кинулся к своим, выкрикивая точно глашатай на башне замка городского правителя:

— Дорогу архиепископу Кентерберийскому! Именем короля! Роже, дубина, беги к господину коннетаблю, доложись! И быстрее! Дорогу архиепископу…

Сэр Мишель довольно улыбнулся Гунтеру и сказал:

— Я же говорил — ничего платить не надо!

«Везде одно и то же, — вздохнул про себя Гунтер. — Пьяные в лежку часовые, бесплатный проезд только потому, что у тебя в знакомых важная шишка… Порядки почти как у нас.»

Годфри вместе со свитой, в которую теперь негласно входили сэр Мишель с оруженосцем, проследовал по мосту, сопровождаемый туповато-восторженными взглядами стражи и столпившихся неподалеку простолюдинов, уже каким-то таинственным образом прослышавших, какая честь оказана славному городу Руану. Когда проезжали тоннель, образованный стенами башен и надвратным укреплением, Годфри глянул на сэра Мишеля, по-прежнему ехавшего рядом, и сказал:

— Мишель, я завтра утром отплываю в Англию. Если хочешь, приходи поговорить до заката. Мы расположимся в доме руанского епископа. Или, если тебе негде остановиться, едем с нами.

Рыцарь, не раздумывая, ответил:

— Милорд, у нас есть некоторые дела в городе, но, как только будет возможность, я обязательно навещу вас сегодня. Кстати, милорд, если вас назначили архиепископом, то наверняка вы должны знать о посланиях короля Иерусалимского Гвидо в Англию и королевским наместникам в Нормандии и Аквитании…

— Вот как? — Годфри изумленно поднял брови. — Я знаю кое-что о предостережениях Гвидо, но ты-то каким образом проведал об этой истории?

— Давайте поговорим вечером, сэр, — сказал сэр Мишель. — Может быть, сейчас я сумею узнать немного побольше и потом доложу вам.

— Хорошо, — кивнул новоявленный архиепископ. — Жду вечером.

Годфри вместе со свитой двинулся прямо по улице, а Мишель, окликнув Гунтера, махнул рукой направо.

— Если Понтий собирается в Англию, то искать его надо в порту. Согласен?

— Согласен, — ответил Гунтер. — А как на предмет чего-нибудь пожевать и выпить?

— Выпить? — задумался сэр Мишель. На лице его явственно отразилась борьба с искушением.

Спустя совсем немного времени рыцарь просиял:

— В гавани должны быть трактиры! Там и подкрепимся. А вечером, если придется, Годфри угостит нас хорошим вином!

— Это бесполезно, — вздохнул сэр Мишель. — Мы никогда никого здесь не найдем. Я бы выпил доброго эля, а ты?

Рыцарь вместе с оруженосцем стояли на пристани, держа лошадей под уздцы, и тоскливо озирали невероятную сутолоку, царившую в порту. Руан был самым крупным портом, связывавшим владения английской короны на континенте с островом, а теперь, вдобавок, служил еще и главным пунктом, из которого отправлялись грузы на юг, в Марсель и Сицилию, крестоносному воинству короля Ричарда. Если большинство припасов, подготовленных в Англии для армии, переправлялись из Дувра, то в Руан стекался поток продовольствия, оружия и ценностей со всей Нормандии, севера Франции и части Аквитании. Соответственно, и неразбериха стояла неимоверная. А тут еще корабли с ополчениями норвежцев, датчан и шведов зачастую останавливались в Руанском порту на отдых и северные молодцы добавляли в беспокойную жизнь города свой норманнский колорит — больше половины драк и пьяных выходок было на совести славных крестоносцев из полуночных стран…

Король Ричард требовал, чтобы флот и армия были полностью обеспечены всем необходимым, и уже сейчас богатства, сосредоточенные на флоте английского короля, давали ему возможность оплачивать колоссальное войско, сосредотачивавшееся на юге Европы и готовое по первому приказу короля-рыцаря двинуться к берегам Палестины. Вот и опустошались богатейшие земли Анжуйского графства, выбивалась церковная десятина, а, как помнил Гунтер, кардинал Иоанн из Ананьи собрал с Лиможской и Пуатевинской епархий денег больше, чем они могли стоить…

— Как ты думаешь, кто здесь главный? — Гунтер решил прибегнуть к логике. — В порту, я имею в виду?

Сэр Мишель задумался, несколько отрешенно взирая, как на борту стоявшей возле деревянного причала галеры двое господ, явно северян, ругались на чем свет стоит из-за какого-то якобы не вовремя возвращенного долга. Вслушиваться особо было неинтересно, но множество ярких и запоминающихся оборотов речи привлекали свой новизной и необычностью внимание рыцаря.

— Главный?.. — сэр Мишель с трудом оторвался от созерцания выяснения отношений между северянами, грозившего перерасти в драку на ножах. — Капитан порта, наверное…

— Кто дает разрешение на выезд в Англию или такого разрешения у вас не положено?

— Откуда я знаю? — развел руками рыцарь. — Когда года полтора назад я ездил в Уэльс, на турнир, который устраивал Овейн Гуиннедский, никакого разрешения не нужно было. Просто сел на корабль и поплыл!

— Тогда, — Гунтер потер лоб тыльной стороной ладони, соображая, каким еще способом можно отыскать этого проклятого Понтия. — Тогда давай спросим, когда уходил последний корабль в Англию. Понтий опережал нас не меньше, чем на сутки, и, если уехал, а не остался в городе, то, глядишь, кто-нибудь его запомнил.

Мимо рыцаря протолкалась пара каких-то мрачных личностей, облаченных в совершеннейшие рубища и тащивших по увесистому тюку. Судя по всему, эти люди работали в гавани на погрузке. Оба согнулись чуть ли не пополам под тяжестью тюков, на перемазанных, темных от загара лицах застыло выражение равнодушной тупости, и они сильно смахивали на двух заморенных осликов, нагруженных поклажей. Сэр Мишель, мигом ухватив мысль оруженосца, словил одного за рукав, так что работник пошатнулся, с трудом удерживая равновесие, и вопросил: