Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 2(СИ)

Итак, один из высших руководителей Империи зла — оказался простым лгуном… скорее даже лгунишкой и человеком, который скопил себе на безбедную старость. Не более. Тогда какого черта они угрожают всему человечеству? Какого черта они так издеваются над своим народом? Какого черта не могут навести в стране нормальный порядок?

Он услышал далекий рокот вертолетных лопастей и бросил в центр площадки армейскую дымовую шашку с зеленым дымом…

Это был тот же самый вертолет. Короткий, широкий, со спаренными несущими винтами и коротким хвостом, с подвешенными блоками 2,75 дюймовых ракет, пары которых вполне хватило бы чтобы на этой площадке не осталось ничего живого. Увидев дым, русский вертолет заложил широкий вираж, а потом пошел на снижение. Уорден отбежал от площадки, чтобы защититься от хлещущего ветра, бросающего в лицо пыль и мелкие камни…

На сей раз — вертолет совершил посадку. И из него вышел только один русский — как раз тот самый, с которым они виделись тогда, на территории Пакистана.

Еще один русский — отслеживал их стволом установленного в люке пулемета…

Широко улыбаясь — инструкция при контакте с возможно враждебными индивидами предписывает широко улыбаться — Уорден пошел навстречу русскому, раскинув руки. На самом деле — для того, чтобы было видно — он не вооружен.

— Не нужно дальше — сказал русский, когда Уорден подошел примерно на пятнадцать ярдов. В руке у русского была сумка — примитивная, брезентовая. Уорден проходил подготовку для существования на территории СССР и знал, что такие сумки называются «авоська». Это от русского «авось», что значит — может быть. В России постоянно наблюдается дефицит потребительских товаров и люди берут с собой такие сумки на случай, если по дороге увидят что что-то продают и будет возможность это купить. Дефицит был одной из особенностей коммунистического режима, которую понять было очень сложно.

— Как ваши дела. Как ваше здоровье.

— Хорошо — ответил русский — пока.

— Нет никаких осложнений? — Уорден сделал неопределенный жест

— С этим — никаких. Меня не должны проверять и я не должен отчитываться. Пока.

Внезапно русский бросил авоську вперед, та приземлилась к ногам Уордена. Судя по звуку — там было что-то не тяжелое…

— Что это? — Уорден не стал поднимать сумку

— Архивы. Те, к которым я имею доступ. Информация — пояснил русский — я отдал приказ начать микрофильмирование самой важной информации на случай нападения на резидентуру.

— Мы благодарны вам за информацию. И мы хотим предложить вам кое-что.

Уорден достал запакованный в пластик пакет с деньгами, бросил его русскому. Тот ловко поймал.

— Что это?

— Здесь пятьдесят тысяч долларов. Это ваш аванс за сотрудничество с нами и за выполнение одной нашей маленькой просьбы.

Русский раздвинул губы в улыбке.

— Вы говорите про своих людей, которые сидят в тюрьме?

— Да, сэр. Про них.

— Этих троих я отдам только тогда, когда ступлю сам на землю Пакистана.

— Четверых — напомнил Уорден

— Троих. В живых только трое.

Уордена обдало неприятным холодком.

— Кто-то скончался? — спросил он

— Да, причем давно. Ваш агент, которого взяли на границе. Он погиб.

Вот так-так…

— Вы уверены в этом?

Еще бы… Ведь по моему приказу его и убили. Случайно, правда, так то он мне и нахрен не был нужен.

— Совершенно! Он погиб при катастрофе самолета в Баграме. Его пытались вывезти в Москву.

Не сходилось. По данным ЦРУ — он был в руках афганцев.

— Это был советский самолет?

— Да! Принадлежащий военной разведке.

— Зачем его пытались вывезти?

— Не знаю. Я знаю только одно. Мне пришел вызов в Москву. Догадываетесь, что это означает, а?

Уорден хорошо это знал. Единственным, кому удалось выскочить из лап КГБ, когда предал Эймс — был Сергей Бохан, советский военный атташе в Греции. Его имя тоже назвал Эймс, его нельзя было брать в Греции и ему предписали зачем-то вернуться в Москву. Как только Бохан получил такое предписание — он помчался в аэропорт и купил билет на первый же отлетавший из Греции рейс. И как потом оказалось — он оказался совершенно прав.

— Когда?

— Несколько дней назад.

Уорден не знал, что делать. Проклятый КГБшник загнал его в угол.

— Вы чувствуете опасность? За вами следят?

Русский снова улыбнулся

— В Кабуле слежу только я. Я продержусь несколько дней — но не больше. Дальше нужно будет уходить.

Спасательная операция теряла смысл. Главного — полноправного гражданина США, которого и планировалось вытащить — уже нет в живых. А те трое… в принципе это предатели. Расходный материал. Хотя решение принимать не ему, дав и агент такого уровня как резидент в Кабуле — отличное приобретение.

Русский взвесил на руке деньги.

— Боюсь… я их не заработал, верно?

Решение надо было принимать прямо сейчас.

— Оставьте деньги себе. Это плата за информацию, которую вы принесли. Надеюсь, она того стоит. Сколько времени у вас есть?

— Неделя. Не больше.

— Соберите все, что сможете. Особенно на новое афганское правительство. И на ваших коллег.

Русский криво усмехнулся

— На них много что есть.

— Вот и отлично.

Такая информация — никогда не знаешь, как сыграет. Конечно — сразу ей козырять нельзя. Но дело в том, что для русских Афганистан — это как для американцев Вьетнам. После Вьетнама — многие пошли в гору. Как же — боевой опыт. И информация о каком-нибудь лейтенанте и его мелких прегрешениях, которая сейчас ни гроша ломаного не стоит — через десять — пятнадцать лет может стать бесценной!

— Я вас понял. Мне нужно будет взять с собой несколько человек?

Уорден прикинул по вместимости вертолета.

— Двое. Не больше и никакого багажа.

— Двое и есть. Никакого багажа. Кроме информации.

У Уордена возникло чувство, что больше это сказано для тех, кто оставался в вертолете.

— Встречаемся через неделю, в этом же месте.

— Э… нет. Выберите другое. И не здесь. Севернее Хайберского прохода. Будет удобнее и вам и мне.

— Я не знаю здешние места!

Русский достал сложенную и упакованную в полиэтиленовый пакет карту. Бросил ее Уордену.

— Здесь! Известная точка передачи. Намного удобнее, чем эта. Надежность гарантирую!

По странному стечению обстоятельств — именно там произошел малоизвестный бой группы спецназа из Джелалабада с крупным караваном мятежников. Об этом бое почти уже никто и не помнил. Территория эта была хороша еще и тем, что на афганских картах она обозначалась как афганская, а на пакистанских — как пакистанская.

— Гарантирует, значит… — задумчиво переспросил локальный командир Серой Лисы — что-то я не верю в гарантии русских.