Михаил Ланцов - Помазанник из будущего. «Железом и кровью»

Впрочем, город был скорее доволен, чем нет, так как впервые за последние несколько месяцев наконец-то наступил порядок и относительный покой. А с улиц пропали бандиты и грабители. Вновь стали открываться лавочки да парикмахерские и робко налаживаться жизнь.

Двадцать третьего октября 1867 года на закрытом заседании Сената Российской империи произошло слушание великого князя Константина Николаевича, который предоставил на рассмотрение материалы, собранные контрразведкой, касательно происходивших в июне - октябре событий. Никаких журналистов на собрание не пускали, однако, после него, была опубликована резолюция за подписью всех сенаторов, согласно которой отречение Александра II Николаевича признавалось подлогом, на основании 'неопровержимых доказательств, предоставленных, комиссией во главе с Великим князем Константином Николаевичем'. Таким образом, признавались все права и схемы наследования, а Александр Александрович объявлялся императором Российской империи, восходящим на престол в строгом соблюдении законов.

Текст этой резолюции вышел двадцать четвертого октября во всех газетах Санкт-Петербурга. Также, в честь столь знаменательного события, Саша уже на правах императора Александра III Александровича отменил осадное положение столицы и восстановил обычное действие законов. В связи с чем, 25 октября была назначена пресс-конференция в Гатчинском дворце, на которую, помимо журналистов, приглашали и различных уважаемых людей.

Город вздохнул облегченно. Ведь доброй традицией восхождения на трон была амнистия, а потому многие ждали, что император помилует задержанных участников государственного переворота. Однако такое мнение было ошибочным - Саша даже и не думал прощать предателей.

Ровно в полдень в Белом зале Большого Гатчинского дворца произошло торжественное оглашение Манифеста о восшествии на престол императора Александра III Александровича.

Неспешное прочтение сего документа слушалось очень спокойно и расслабленно, так как никаких потрясений в нем не намечалось. Ну и в самом деле, что может страшного быть в подобных 'бумажках'? Однако в самом конце, после повествования о предательстве и гибели отца, Александр провозглашал новую эпоху и объявлял о созыве Земского собора 'дабы посоветоваться'. Смысл сводился к тому, что 'обветшалое здание' империи 'кое-где прогнило', а местами в нем 'завелись подлые паразиты'. Потому, в столь грозный час 'Россия стоит на распутье, либо она возвысится, обновившись, либо сгинет, оставшись прежней'. И он, император Всероссийский, принимает на себя священный долг возглавить богоугодное дело обновления. Сон у всех присутствующих как ветром сдуло - 'товарищи' резко оживились, а то и вообще - заерзали от неожиданно появившегося шила в 'пятой точке'.

Впрочем, ничего конкретного о предстоящем 'обновлении' в Манифесте не прозвучало, так что гости навалились на императора с вопросами. Но и тут их ждала томительная неясность, так как Александр отвечал уклончиво, ссылаясь лишь на то, что в самое ближайшее время он займется упорядочиванием законов Российской империи и обновлением ее аппарата. В частности, количество чиновников он обещал снизить, а их качество повысить, вместе с зарплатами. Учитывая тот факт, как Саша еще в бытность цесаревичем 'провел реформу' административного аппарата в Московской губернии, Россию ждала очень большая встряска, что стало более чем очевидно для гостей данного торжественного события.

Не обошли вниманием журналисты и тех, кого взяли под стражу в ходе наведения порядка в городе. Но тут Александр их серьезно расстроил - никакой амнистии не планировалось, ибо 'нет смысла выпускать преступников на свободу'. Зачем? Либо всех выпускать, либо никого, так как в противном случае логика воздаяния станет 'лживой и лицемерной'. Дворян, вина которых в государственной измене будет доказана, ждет позорная участь лишения дворянского достоинства. Вместе с ними подобное позорное наказание ожидало весь их род, за исключением отдельных заслуженных персон, в измене не уличенных. Впрочем, Александр особо отметил, что те родственники предателей, что решат самоотверженно трудиться во благо Империи, будут восстановлены в дворянском достоинстве.

Наказанием для изменников стали экзотические формы казни, вроде колесования, четвертования и сажания на кол, которые все еще наличествовали в уголовном праве Российской Империи, а также полная конфискация всего имущества провинившегося и его ближайших родственников. Однако в силу обстоятельств, Александр проявлял определенное милосердие к заключенным и позволял им, добровольно согласившись на участие в медицинских опытах, что требовались НИИ медицины, смыть позор с дальних родственников своих, возвращая тем дворянское достоинство.

То есть, умирая, они принесут пользу обществу, ускорив работу над новыми лекарствами от тяжелых болезней. Также Александр пояснил, что опыты могут носить разный характер, в том числе с тяжелыми формами заразных заболеваний, таких как чума и тиф. В связи с чем, тела погибших родственникам выдаваться не будут, как и где-то публично предаваться захоронению. Это необходимо в целях безопасности - чтобы не спровоцировать эпидемию. То есть, их тела будут хоронить на закрытом кладбище при НИИ (о предшествующей захоронению кремации Император благоразумно умолчал).

В конце, после небольшой паузы, Александр заявил, что все задержанные обратились с письменным прошением на имя Императора, дабы им, в случае обвинительного заключения, заменили казнь медицинскими опытами, чтобы фамилия их не теряла дворянского достоинства в полном составе. Действительно ли они добровольно подписали это прошение, или их 'уговорили' оставалось за кадром. Важным стало то, что участие в губительных, но очень нужных медицинских опытах становилось формально добровольным, что снимало с врачей этическую ответственность за подобное действо.

После столь шокирующих объяснений всем присутствующим стало ясно, что задержанных по обвинению в государственной измене никто на свободу выпускать не будет. Александр решил мстить тем, из-за кого погибла вся его семья. Впрочем, никто его не осуждал, понимая, что он в своем праве. Даже более того - его гнев считали праведным, ибо столько боли и страданий за столь незначительный промежуток времени Санкт-Петербург еще никогда не знал. По предварительным подсчетам в ходе государственного переворота июня-октября 1867 года в столице погибло около тридцати двух тысяч человек и еще до ста пятидесяти - получило телесные повреждения той или иной тяжести. Не говоря уже о материальном уроне - город оказался совершенно разгромлен. Многие дворцы и публичные здания попали под удар. Особенно после того, как вышли на свободу уголовники. Силами контрразведки удалось, конечно, вернуть большую часть материальных ценностей, украденных из того же Петергофа, но кое-что все-таки уплыло в неизвестном направлении. Александр так и оставался в Гатчинском дворце только по одной причине - ему просто не было возможности нигде более остановиться. Тот же Зимний дворец после событий начала октября оказался сильно поврежден от пожара - настолько, что проще было его снести и построить новый, нежели пытаться восстанавливать совершенно выгоревшие руины.