Андрей Уланов - «Додж» по имени Аризона

А вторая — вся в доспехе, почти как давеча у эльфа того, черно-белого, только не белом, а начищенной стали, но тоже ажурный такой, даже на груди — и то выделан… соответствующе. Полный доспех — сапоги, перчатки, наголенники там с прочими нарукавниками и шлем с крылышками. В руке лук несет — и лук костюму под стать. В общем — вылитая валькирия, хоть сейчас в эпос про Нибелунгов вставляй.

Но только вот волосы у этой валькирии из-под шлема струятся подозрительно знакомые. Рыжие волосы.

— Так, — говорю, — это еще что за бал-маскарад?

Коля на меня удивленно так вскинулся.

— Ты что, — спрашивает, — знаешь их?

— В синем, что слева, — отвечаю, — первый раз в жизни вижу, а вот та, что справа… есть у меня подозрение, что ее я знаю лучше, чем мне бы того хотелось.

И пока я эти слова говорил, шлем с крылышками как раз в нашу сторону повернулся… замер… девицы о чем-то между собой перешепнулись и — цок-цок, а сапожки-то, думаю, подкованы — уже рядом.

— Вот, — сладеньким таким голоском Кара щебечет. — Это и есть тот самый Малахов.

— Старший сержант, — добавляю. — Не забывай, пожалуйста, — а сам на черноволосую гляжу.

Вблизи она очень даже ничего оказалась. Брови черные, как там в таких случаях говорится… ах, да, соболиные, а глаза — точь-в-точь как у моей рыжей — огромные и зеленые. Только за ресницами она не в пример лучше следит и ухаживает.

— Позволь представить, Сергей Малахов, — раздельно произносит Кара, — мою двоюродную сестру Ринелику Пато. Чародейку Второго Круга Посвящения.

— Правильно говорят — магичку, Лен, — усмехается черноволосая и изящным таким жестом мне руку протягивает. — А для друзей я просто Елика.

— Ну а я, — говорю, — просто Сергей, — и руку ей пожал.

Выглядела она после этого пожатия слегка удивленной. Ну да, конечно, у них-то руки дамам целовать принято. Лобызать. А я и позабыл. Мужлан-с, однако, что девушка и констатировала.

— Очень приятно, — говорю. — А это, — на Колю киваю, — Николай Рязанцев. Ни барон, ни граф, ни друг, ни брат, а такой же, как я, простой русский солдат. Прошу любить и жаловать.

Вот Коля-то не сплоховал — видно, успел за полгода пообтесаться. Аккуратненько за самые кончики пальцев руку взял и еле-еле губами коснулся, что у одной, что у второй. Тоже мне — аристократия.

Ладно, думаю, мы тоже не лыком шиты. Просочился вперед и, прежде чем девушки опомнились, обоих под локотки подхватил.

— А не пройти ли нам, милые дамы, — говорю, — куда-нибудь.

— Можно, — благосклонно так кивает Елика. — Мы не возражаем. А какие будут варианты?

Я на рыжую кошусь — у нее на личике внутренняя борьба аршинными буквами. И возразить мне хочется, и сестре перечить неохота, да и вообще интересно.

— Есть тут, — оживляется Рязань, — одно местечко…

Местечко еще то, как выяснилось. Он нас к нему долго вел, подвалами какими-то. Хлама там — немерено. Похоже, туда все барахло чуть ли не от основания династии сваливали. Его бы разгрести — на танковую роту хватит, и денег вырученных, и металлолома. А люди здесь почти что и не ходят. В самом начале еще попадалась какая-то обслуга, косились на нас странно, а потом уже вековая пыль пошла и только посреди коридора тропинка протоптана. Я пригляделся для забавы — четверо тут ходило постоянно и двое из них — Коля со своей… бойкой. Еще один, вроде старик — ходит в чем-то вроде тапок и к тому же пришаркивает. А еще один в сапогах местных, причем, что характерно, этот меньше всех наследил, словно специально старался с тропинки не сходить.

— Слушай, — говорю тихо Рязани, — ты эти ходы вообще как знаешь?

— Хреново, — также шепотом Коля отзывается. — Только до комнатушки и обратно. Мне ее дворецкий по пьяному делу в карты продул. Он-то по здешним подвалам спец.

— Так, — говорю, — а кроме него, кто здесь бродить может?

— Да никто, — удивляется Коля. — Крысы разве что.

И только он это сказал — как проскакнет из одного угла в другой. Даже я разглядеть толком не успел. Тень серая, лапками быстро-быстро перебирает, крупная, сволочь… Коля замер, рыжая рот начала раскрывать — для вопля, не иначе, — я за пистолетом тянусь, и тут Елика коротко так рукой взмахнула — шар-pax — словно у нее в рукаве все это время мячик огненный был запрятан. Бабахнуло, как от винтаря, искры брызнули, и паленым запахло.

— Ты это… — Коля в себя пришел и на Елику начал руками размахивать. — Чего? Совсем уже… файерболами кидаться. Тут же… как полыхнет…

Елика на него посмотрела жалостливо так, ладошку перед собой выставила, дунула — и весь угол комнаты с пятном обугленным враз инеем покрылся.

— Так, — спрашивает, — лучше?

Коля стушевался, покраснел, а я пистолет в руке держу, и ствол у него, что характерно, подрагивает, прямо как стрелка у компаса.

Может, конечно, привиделось — всякое бывает, не каждый день все-таки перед носом девушки шарами огненными швыряются. Да вот только я своим глазам доверять привык, а раз так — мелькало что-то впереди, как раз в тот момент, когда мы все за крысой охотились. Черное, ростом примерно с человека.

Жалко, думаю, что тут освещение такое хилое. А с другой стороны, если прикинуть, как мы по лестнице спускались, никак в эти щели не могут прямые лучи светить, будь они хоть трижды под самым потолком. Но светят.

Коля на меня смотрит, на пистолет…

— Ты чего, — говорит, — разведка, контузию схлопотал?

А я все никак не могу дрожь унять. Прямо мистика какая-то.

— Там, — пистолетом показываю, — впереди, что?

— Серьезно? То же, что и сзади. Пыль да мусор.

Черт, думаю, неужто и вправду почудилось? Ходить по этим подвалам… мы-то больше по лесам да болотам привычные. Там воздух, простор. А вот в городах пока как-то не доводилось. Зато я, когда в госпитале валялся, сталинградских раненых наслушался, про их подвальную войну. Жуткое, говорили, дело.

Главное, не развернуться здесь толком. А то, как мы сейчас стоим — одной очередью всех положить можно. Про гранату я и не говорю.

— Ну что? — это Коля волнуется. — Идем или так и будем вперед пялиться?

— Лично я, — Елика заявляет, — ничего не чую впереди. Но если ты опасаешься… — повела рукой, и сразу вокруг нее забавное такое сияние возникло. Облачко, не облачко, а словно крохотные новогодние снежинки вокруг нее кружат, причем не абы как, а по орбитам. Тоже мне, думаю, пояс астероидов в миниатюре.

— Защиту поставила? — Рязань осведомленность свою демонстрирует. — «Серебряная броня», да?

— Это заклинание называется «Ледовая броня», — улыбается Елика. — Хочешь испытать на прочность?

— Нет уж, — Рязань аж в сторону шарахнулся. — Знаю я ваши магические штучки. Как долбанет, что твоя электростанция…

— Вот видишь, — поворачивается Елика ко мне. Посмотрел я на эту… магичку, на сияние… Пальнуть бы по ней для пробы, да только куда? Юбка короткая, рукава, правда, широкие, ну да мало ли что у нее там запрятано. Попасть-то я попаду, куда хочу, а ну как полыхнет там очередной шарик, что тогда? Огнетушителя тут в пределах видимости как-то не наблюдается.