Алексей Карасов - Разгильдяй

Поскольку у меня образовался некий избыток средств, то стал подумывать о приобретении ещё одного недостроенного завода для производства, скажем автомобилей. Один я на планете знаю как устроен автомобиль, поэтому проблем сбытом не будет. Да и деньги не должны лежать без движения, иначе крысы съедят.

При очередном посещении премьера, который жёстко спрашивал о расходовании кредитов, я предложил построить ещё и автозавод. Столыпин схватился за голову: сначала доведите до конца одно дело, а потом хватайтесь за другие. Но, я настоял, пообещав, что если не будет дано одобрение, то обращусь наверх, где обещали ещё денежек. Я показал пальцем наверх. Столыпин съехидничал, что господь давно желал вложить деньги в какое-нибудь дело, да так и не удосужился, пока я не появился на его голову. Однако просьбу уважил и выделил недостроенное производство рядом заводом в Бологом.

Столыпин нажаловался и меня пригласили к Государю. Разговор пошёл о использовании средств как сказал Николай, на нецелевые расходы. Он имел ввиду потуги в постройке самолёта. Он в курсе, что в цехах стоит порядка дюжины готовых самолётов, без двигателей. Двигатели есть, но я не разрешаю ставить их на готовое изделие из за энтузиастов от авиации, которые катают на самолёте девиц, как уже было с неким Уточкиным.

Николай спросил:

— Когда же Вы хотите отправить аэропланы в небо?

Я пояснил:

— Мы приняли решение, в целях борьбы с иностранщиной, именовать аэропланы самолётами. Они никогда не полетят. Их сломают для испытаний. Положат на каждое крыло по пятьдесят пудов и если крылья не сломаются, то это хорошо. Затем на каждое крыло нагрузят по сто пудов и если крыло не сломается, то это плохо. Проверим прочность колёс…

Николай перебил:

— Прошу прощения господин Хлестаков, что перебиваю Вас. Однако, я не совсем понял как это Вы разложили по полочкам. Если крыло не сломается при нагрузке в пятьдесят пудов, то это хорошо, а при вдвое большей нагрузке почему-то плохо?

Похоже его величество не совсем понимает о чём речь. Ну, что же проведём небольшую лекцию.

— Очень просто, Ваше величество. Самолёт должен выдерживать определённого рода нагрузки, а когда он выдерживает нагрузки большие, чем требуется, то он становится тяжёлым и взлететь никак не может. И потом, Ваше величество. Самолёты будут падать время от времени. Это неизбежно. Надо так сделать, чтобы при падении обломки конструкции не убивали и не калечили пассажиров. Для этого в самолёт посадим глиняный манекен. Самолёт разгоним до скорости сто вёрст в час и ударим о бетонную стену. Тогда поймём, что почувствует лётчик, после подобного приземления. Если поломанные детали повредят манекен, то надо изменять конструкцию самолёта. Будем испытывать самолёт на скручивание. Переднюю часть самолёта будем крутить в одну сторону, а заднюю в другую.

Постройка самолёта предпринята для отработки технологии. Дирижабль строится из тех же материалов, что и самолёт. Рабочие научатся работать с алюминием, непромокаемыми материалами, деревом. Освоят производство авиамоторов и приобретут опыт в испытаниях.

Граф Цеппелин, наверно Вы помните Ваше величество, пытался провести испытание дирижабля в ветреную погоду и произошла катастрофа. И потом, для строительства дирижабля нет нужного количества материалов. Так, что придётся с дирижаблем подождать, пока рабочие станут опытнее и наберётся необходимое количество материалов.

Николай слушал как я заливаюсь соловьём и внезапно перебил меня:

— Как, Вы говорите, будут называться люди, которые летают? Лётчик?

Я споткнувшись на полуслове сказал:

— Как будет угодно Вашему величеству лётчик или пилот. Мне всё равно.

Николай снова высказал своё монаршее слово:

— Неплохо для успокоения акционеров отправить хоть один самолёт в воздух. Расходы увеличиваются, а отдачи нет. Это может отпугнуть акционеров от дальнейшего кредитования.

Я постарался высказаться с полным одобрением, помня, что день рождения Николая через десять месяцев:

— Конечно, Ваше величество. Как только, так сразу. Каждый аэроплан способен поднять в воздух четыре шестипудовые бомбы. Мы собирались сделать Вашему величеству подарок на день рождения.

Николай подозрительно на меня посмотрел:

— Это мне в подарок? Шестипудовые бомбы? Очень похоже на Ваш чёрный юмор.

Я не думал, что народное творчество с Земли, которое я изложил в один из визитов к Столыпину дойдёт и до Государя. Столыпин пожаловался, что мои заводы отбирают у казны чёртову уйму денег и ему катастрофически не хватает средств на школы. Я процитировал в тот день:

Столыпин не совсем понял этот стишок, тем более, что не поверил в всесилие слова «короче». Теперь же, каждый раз, когда ему приходилось общаться с подчинёнными они непременно через слово употребляли «короче». Он даже подумывал издать указ, запрещающий при нём произносить слово короче. Я как мог отсоветовал от этой идеи, объяснив, что после издания указа все только и будут повторять «короче», а про другие слова вовсе забудут.

Он с унынием спросил: что же делать? Употребление этого слова портит русскую речь.

Я сравнил появление слова «короче» с простудой. Надо переждать и простуда пройдёт сама, если, конечно, не злоупотреблять.

Столыпин с сомнением в голосе передразнил меня: а, если злоупотреблять, то мы окажемся на кладбище?

Я обозвал его чёрным юмористом, а когда он спросил, что это такое? Я, вспомнив, процитировал ещё:

Николай ещё подумал и продолжил:

— А, это Ваше выражение: «как только, так сразу». Оно что означает?

Я попытался выкрутиться:

— Это, Ваше величество, сокращение от, как только самолёт будет готов к полёту, так сразу в полёт отправим.

Николай снова спросил:

— Поясните ещё раз. Ваш самолёт полетит как только, так сразу или к дню моего рождения? Если я всё правильно понимаю, через десять месяцев?

Вот пристал как банный лист к месту, о котором при императоре, не совсем прилично говорить:

— Ваше величество, всё крайне запутано. Сроки мы можем устанавливать и таким образом планировать работу, но всегда появляется какое-нибудь «но». Приходится переносить сроки и вновь планировать. Каждый план при встрече с реалиями жизни требуется перепланировать.

Николай покачал головой:

— Выходит, если я сообщу акционерам, что самолёт полетит через десять месяцев, то могу оказаться лжецом?

Прямо как девочка. Не потому ли его расстреляли в подвале или закололи штыками?