Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013)

— Желательно, здоровое и красивое, — поддерживает нашего майора пожилой МЧСник. Я его немного помню — у него внучек выводок целый, аж четыре девчонки. Очень спокойные и послушные, просто диво.

— Да, но на крайняк хоть бы какое — продолжает, кивнув, майор — Кто обеспечит, чтобы те нормальные люди, которые в каком-то колене станут твоими родственниками, не попали бы под каток, выжили и дали более-менее обширный базис для продолжения рода твоим прямым потомкам? Государство? Филантропы? Пусть сами крутятся? Пусть так, но не кажется ли тебе, что ты тоже лицо заинтересованное и посильную лепту в это внести должен? Если не кажется, то ты — бионегативная гнилуха, несмотря даже на то, что ты думаешь не только о себе, но и о своих детях. Пусть не такая, как разные психопаты и пернатые гомосеки, но все же гнилуха. Таковая гнилуха бывет на почве собственной глубинной натуры, и поделать с этим ничего практически нельзя. Но бывает, что человеку этот стереотип просто «навели». Внушили, что малейший альтруизм есть не что иное, как позорное лоховство. И вот изнутри вроде что-то точит, а снаружи кнут «воспитания» в колею загоняет. Такие люди не пропащие, это понятно. Научитесь их распознавать, это полезный практический навык. Секрет почти любого выдающегося успеха — это кооперация людей на принципе полного доверия. Это дает мощный синергетический эффект, повышает эффективность действий в разы и еще отдельной статьей в разы же (либо на порядки) снижает стоимость транзакции в сообществе. Когда не надо "доверять, да проверять", все движения идут в одно касание и практически бесплатно. А всего-то для этого надо собрать сколько-то нормальных людей, у которых из башки даже не все говно выбито, а только самое опасное. Я знаю, о чем говорю, есть практический опыт.

— Ну да. Конечно, аж три раза — топырится матрос. Остальные задумались, но вот переварили ли они эту мысль — не уверен.

— Еще разок суммируем. Если у тебя нет ресурсов, чтобы заботиться о ком-то, кроме своей семьи, то это просто тяжелый случай. А если тебе принципиально насрать на всех «чужих», то ты бионегативная гнилушка — заявляет Брысь.

— Ага. Вон куда завернули! А тут всего-то политика сраная — не соглашается матрос. Видимо он на свой счет принял бионегативную гнилушку и обиделся. Молодым вообще свойственно считать себя пупом земли. Это от детскости еще, дети тоже эгоисты все, вот молодые это ощущение и сохраняют. Дескать, они такие хорошие, что все должны быть им рады и "должны по жизни", а вот они — они уже сами по себе подарок и никому ничего особенно-то и не должны.

— Продолжаем спонтанный ликбез — отвечает, кивнув, Брысь — В очередной раз услышав определение, что политика — это искусство сношать мозги, при всей огромной доле актуальной справедливости, заложенной в данном определении, вынужден возразить. Не надо так яростно жить сегодняшним днем. Надо смотреть ширше и дальше, иначе толку не будет. «Политика» — это греческое слово, означающее науку об управлении городом. Полис — слыхал такое слово?

— Ну — мрачно бурчит спорщик.

— Такое домоводство в масштабе государства. Понимаете? Водопровод и канализация — это политика. А засрать мозги охлосу и искусно вести интриги в верхних эшелонах — это бантики. Вам постоянно внушают, что вот это мутное облако наверху — это и есть политика, там все решается. А это не так. Можно было, кстати, догадаться. Допустим, что "политика — грязное дело" — это горькая правда. Но если бы и так, кто бы вам, дурашкам, эту горькую правду совершенно бесплатно по ящику каждый день рассказывал? Они что, филантропы? И, кстати, человеку, который твердо помнит, что «политика» — это наука об управлении городом, гораздо труднее впарить, что делать из коммуналки бизнес — это нормально. Тут два и два быстро складывается. Иное дело, если «политика» = это грязные эмпиреи. Тут уже однозначность так не торчит. Будьте бдительны. А этих еше можно наставить на путь истинный — усмехается майор, поглядывая на дома и улицу.

— Они тут все людоеды — зло говорит дружок матроса.

— Нет, не все. На всех тупо мяса не хватило — поясняет МЧСник.

— Да и к тому же обыдлячивание — не только здесь имело место. Так что ж — всех обыдленных расстреливать? — уточняет майор у соседа.

— Думаю, не ошибусь, если ничего не скажу! — отвечает тот.

— Разумно.

— Разводите тут опять демократию — ворчит матрос.

— Еще ремарочка. Ничерта не демократию, уважаемый. Почему демократия — это паршиво в принципе? Оставим в стороне нюансы, а рассмотрим только один принципиальный вопрос. Если с результатами выборов мухлюют — то что? Выборы происходят весьма часто, об этом пидоры позаботились. Если нам показалось, что нас надули — устраивать революцию? А вдруг только показалось? А даже если и нет? Не мудаки ли мы будем, лишь только по факту устроения бузы в собственной стране? Искушенные люди точно знают, что да, будем. Тогда что — засунуть язык в жопу, пусть дальше мухлюют? Это власть народа? Выхода нет, понимаете, его просто нет. Или бесконечные оранжевые революции, или сами понимаете. Так что нет, не демократию.

Неудобно лезть в спор, больно уж увлеклись. Да ладно, мы ж не в армии, в конце-то концов. Майор меня видел, ничем не нагрузил, значит можно действовать самостоятельно. Поправляю нагревшийся на солнце автомат и иду туда, где оставил джипик. Народу на улицах немного, но местные стали вылезать уже, особенно их никто не жучит, но в целом освободителей как-то цветами и впрямь не встречают, смотрят настороженно, особенно вижу косые взгляды на форму милиционеров.

На всякий случай проверяю свою снарягу и оружие — делаю это на ходу. Привычно уже. В автомате — полный рожок, а в пистолете — полный магазин. Порядок и полная боеготовность! Поселок уже взят и что называется — контролируется, но чем черт не шутит, когда бог спит. Благодушествовать меня отучили уже давно, пожалуй еще на скорой когда работал. Можно расслабиться дома в постели. А тут, хоть все и мирно и наших полно и машины сигают по улице, старательно объезжая жуткие дыры в асфальте, но может быть всякое — от затаившегося людоеда до заблудившегося шустера. То, что погодка ласковая и безветренно и солнышко греет, да впридачу станиолевые полосочки придают пейзажу легкомысленно-праздничный вид обманывать не должно. Так что посматриваю по сторонам, а вокруг чего только не творится — а что еще может творится в взятом поселке. Ну да и тырят что-то и тянут — слева менты волокут какие-то ящики из невзрачного сарая и весьма поспешно грузят их в тентованный камаз, справа звон стекол, брань. Бабий визг и причитания — из дома на пинках вышибают мужика в камуфляже, вслед ему летит голубая эмалированная кастрюля и вроде даже со щами, плещет жижа из нее в полете, на всякий случай подбираю автомат поухватистее, но туда уже бегом прет патруль ближайший и начинается ор и размахивания руками. Благо пара бабенок из дома подключается к скандалу. У мужика в камуфляже на рукаве рыжая повязка, так что из наших, надо полагать. Хотя повязку-то снять и нацепить — дело не долгое. Переодевания во время войны — азбука разведки и диверсий. Ну да тут и без меня разберутся. В общем-то я ожидал куда как больших беспорядков в поселке, взятом "на шпагу". Ни тебе резни, ни повальных изнасилований. Вот тягать всякие вещи — это да, тягают. Как, например, эти два паренька деловито и целеустремленно прут мимо меня клетку с кроликами.