Александр Конторович - Гвардия «попаданцев». Британию на дно!

— Мне уже тридцать два, — с обезоруживающей откровенностью произнесла госпожа Богарне. — И у меня двое детей и никакой опоры в жизни, кроме нашего общего друга. А то, что случилось, показывает, насколько и эта опора шатка… У тебя, если что случится — есть хотя бы знаменитый муж. И огромный выбор среди поклонников. А у меня? Мне надлежит позаботиться хотя бы о детях…

Госпожа Тальен искоса посмотрела на подругу в зеркало. Не дождавшись продолжения, она закончила за нее сама:

— И ты решила попробовать?.. Не ради Поля — ради себя?

— Да. Но… — госпожа Богарне нервно сцепила пальцы и сжала их с силой. Заломив руки. — Ты больше с ним общалась последнее время. Ты знаешь его лучше. Что он за человек?

— Он — это Революция.

Глаза двух женщин встретились в зеркале. Старшей — с недоумением, младшей — выжидательно. Несколько долгих мгновений две подруги депутата Барраса, не мигая, мерились взглядами.

— Ты?.. — удивление Розы было неподдельным. — Ты хочешь…

— Нет, — госпожа Тальен отвернулась. — Не хочу. Уже…

Это признание по силе не уступало признанию госпожой Богарне собственного возраста. В будуаре повисло напряженное молчание. Нарушила его госпожа Богарне.

— Тереза… — виновато начала она. Но госпожа Тальен не дала ей договорить.

— Не извиняйся! — сказала она. — Я уже пережила это. Чего и тебе советую поскорей сделать. А твое намерение лучше вообще немедленно забыть.

— Но почему? — поразилась госпожа Богарне. Ибо такой на редкость холодный тон от подруги она слышала нечасто. — Он что, не интересуется женщинами?

— Интересуется мужчинами, хочешь сказать? — усмехнулась хозяйка будуара. — Не повторяй этих дурацких сплетен. Он просто работает по двадцать часов в сутки — ему вообще ни до чего нет дела!.. Но женщина у него есть… И этой женщины нам с тобой не пересилить, дорогая…

— Кто же эта женщина? — еще более удивилась госпожа Богарне. — Почему ее никто не знает? И неужели она настолько хороша?

— Не знаю, насколько она хороша, — снова легкая кривая усмешка тронула губы госпожи Тальен. — Но очень может статься, что мы обе вскорости будем перед ней склоняться в реверансе… И ты, кстати, ее знаешь…

— Как? Эта девочка?! Да она же совсем еще ребенок!

— Ну, не такой уж ребенок, — усмешка Богоматери Термидора стала откровенно циничной. — Не моложе нас с тобой в наши первые замужества…

— И ты думаешь, что они…

— Нет, там все чисто, — помотала головой Тереза. — У них вообще еще ничего не было…

— Но тогда…

— Даже не думай — говорю тебе! — госпожа Тальен обернулась от зеркала и взглянула на подругу серьезная как никогда. — Я тоже имела самонадеянную глупость спросить у него — зачем ему эта девчонка… Я увидела, какие у него стали глаза в этот момент!.. Роза: он не задумываясь убьет любого — или любую! — кто попытается только встрять между ним и ей!..

Да… Сказал написать — они и написали… Блин…

Чтоб такое родить — года с прошедшего Термидора ждать не надо было. И в самом деле — чем они там занимались, в своей комиссии?

Новый вариант конституции представляет из себя наполовину конституцию 91-го года. Местами — передранную чуть не дословно. Только слово «король» заменили на «Директорию». Ну и по мелочи кое-что… С учетом накопившихся изменений. А так — один в один.

Хотя, вообще-то, понять можно: в девяносто первом текст писали люди с куда большим государственным опытом, чем нынешние народные избранники. Выжившие в процессе схватки пауков в банке. Потому все же какая-то организация в этом (в обоих — и в старом, и в новом) проектах просматривается. Что уже немалый плюс в сравнении с конституцией якобинцев. Которую, конечно, можно назвать самой демократической, но я бы ее обозвал поэмой «Анархия — мать порядка!». А здесь — хоть и плагиат у поверженных врагов — зато явный прогресс налицо.

Да и своего смогли добавить, если честно признать. Например, Декларация Прав Человека и Гражданина превратилась в этом варианте в Декларацию Прав и Обязанностей… Это ж надо, а?! По-моему, именно отсюда и берет название такая формулировка для всех будущих подобных документов — писал когда-то уставы общественных организаций, хорошо этот момент помню… Может, мне стоило самому за Конституцию взяться? Но это бы уж черт знает что было бы — напиши я им структуру, привычную в двадцать первом веке!.. За гения, может, и не признают, а вот в правительство попаду точно. А оно мне надо?

Да и толку-то от моих знаний… Общественная организация — не государство. Там много чего недостает, чего даже в этом проекте прописано (а прописано тут явно недостаточно — это даже мне понятно!). И что прикажете — еще и этим всем заниматься? Тем более что не нужна эта конституция по большому счету никому сейчас — когда война в самом разгаре.

Но, с другой стороны, так дальше тоже продолжаться не может. Конвент — это не власть. Конвент — законодательный орган. И управлять страной на постоянной основе он не может — науправлялись уже так, что народ кипятком писает. А здесь — хоть какая-то структура определена. И даже с разделением властей на законодательную и исполнительную (контрольную бы еще внятно прописали — цены б им не было, ну да за неимением гербовой…). Ну и суд отдельно (впрочем, это и раньше было).

Имущественный ценз, правда… Но это напрямую сперто с «конституции-девяносто один» и, в принципе, не так уж плохо. На шиша нам сейчас надо, чтоб Конвент превратился в новгородское вече, где будет орать толпа полуграмотных люмпенов — а если устроить всеобщие выборы, то так и получится. Так что пусть будет имущественный ценз — кинем кость богатеньким буратинам. Но и всеобщее избирательное тоже введем! Устроим буржуям противовес. Сделаем так, чтоб претендовать на депутатские должности могли только владельцы собственности, а вот выбирать их будут всеобщим голосованием. А не как тут предложено — ступенчатой системой выборщиков. Чтоб боролись за голоса… Да и нет такого уж жесткого барьера по величине собственности. В провинции уровень вполне себе низкий — если кто желает из того же Парижа попасть в депутаты, пусть едет в деревню и оттуда стартует. Не за год и не за пару лет — но вполне возможно будет сделать политическую карьеру.

А остальное, пожалуй, оставим, как предложено. Разве что Декларацию Прав и Обязанностей вернем к редакции девяносто третьего. Со статьей номер тридцать пять: «Когда правительство нарушает права народа, восстание для народа и для каждой его части есть его священнейшее право и неотложнейшая обязанность». Чтоб помнили, что не все коту масленица…

Так и приняли…

Мы с Баррасом посовещались — и Конвент решил (Почти цитата, да…): 5 фрюктидора III года Республики (22 августа 1795-го) вынес на всеобщий референдум Основной Закон Французского государства.