Святослав Логинов - Россия за облаком

Начав ходить в прошлое, Горислав Борисович не слишком задумывался, как это у него получается. Подобно большинству мечтательных натур, реальную жизнь он воспринимал как данность, не затрудняясь тайнами бытия. Он ходил по туманной тропе легко и безотчётно, как птица летит на старые гнездовья и рыба плывёт в нерестовую речку. Неосознанным чутьём он понимал, что цель должна быть ясна и конкретна: дойти туда, где люди с коровой мечтают о вольных сенокосах, отыскать пропавшего Никитку, съездить с Савостиными в гости к куму. Точно так же знал, что врать на тропе не стоит ни себе, ни другим. Лживые словеса плетёшь, ноги тоже заплетаются и выводят на лживую дорожку. Отчего так происходит? – Да не всё ли равно! Про пьяное заклятие Горислав Борисович сказал, не думая, но с полной убеждённостью. Так оно и вышло. Его тропа, ему и правила устанавливать.

Зато сманить на тропу людей, окопавшихся в своём времени, оказалось непросто. Богатый никуда не поедет, зачем ему? – от добра добра не ищут. Бедного да работящего ещё не вдруг и найдёшь, и потом, как ему на новом месте обустраиваться, если он бедный? Дом ему по переезде обещал – купи. Теперь дом купить не проблема, хоть всю деревню скупай, а на какие шиши? Тут-то и пригодились Гориславу Борисовичу навыки торговли брусникой и лежалый запас мадаполамовых платков. Несколько платков Горислав Борисович захватил с собой и вытащил их на рынке в уездном городке. Результат превзошёл все ожидания: аляповатый рисунок и старомодное плетение в девятнадцатом веке оказались неимоверным новшеством, местные модницы рвали небывалые платки из рук. В скором времени Гориславу Борисовичу пришлось пополнять на фабрике запас прежде неходового товара. Принесённые в прошлое платки он начал сбывать оптом офеням и коробейникам. Плату получал мелким серебром, предпочитая монеты прошлых царствований. Выручку сбывал через магазин «Искатель», что на Фонтанке, неподалёку от Невского проспекта. Среди серебряных монет девятнадцатого века раритетов немного, но и простой двугривенный стоит денег, уже потому, что сделан не из никеля, а из серебра.

Иной раз ему думалось, что он, как и бывшая жена, тоже стал челноком, только снуёт не в пространстве, а во времени, но эту мысль он отбрасывал, недовольно тряся головой.

Выйдя на пенсию, что он сделал при первой же возможности, Горислав Борисович бизнес свой прекратил, да и в городе почти перестал появляться. Прежде город привлекал его возможностью сходить на оперетту в «Театр Комедии», что на Невском, да иногда, престижа ради, в Мариинку, но теперь билеты в театр такие, что не подступишься, так что любить оперное пение приходилось в основном по радио. А зачем ещё этот город нужен? – дымом дышать?.. Или ожидать, что подвыпившая пацанва в собственном твоём подъезде отоварит тебя арматуриной по затылку? Нет уж, жить нужно в единении с природой.

Всё своё одиночество и ненужность Горислав Борисович компенсировал отношением к семейству Савостиных. Как ни верти, а это он сорвал их с насиженного места и привёл в суматошную жизнь постсоветской России. Без него Савостины, скорей всего, бесследно сгинули бы, подобно тысячам семей бывших крепостных, не ко времени получивших свободу. Так всегда бывает: реформы нужны, но кто-то оказывается к ним не готов, и гибнет, хлебнув воспетого поэтами свежего ветра свободы. А он их спас и теперь отвечает за них перед собственной совестью. Мы всегда в ответе за тех, кому хоть однажды помогли. Приручать не обязательно, главное, что приручены мы.

Горислав Борисович учил читать Шурку и Микитку, тетешкал новорожденного Миколку… Даже школьные ранцы и азбуки для старшеньких никакое не гороно выдало, а купил Горислав Борисович за свои кровные. Так, не побывав отцом, он попал прямиком в деды, хотя младшие Савостины звали его дядей.

На что ни взгляни, всё держало в деревне и отвращало от города. Однако любить не люби, да почаще взглядывай. Приходилось жить и в городской квартире, иной раз – неделями. Обычно такое случалось зимой, но тут позвонили городские соседи и пожаловались, что очередные абитуриентки, которым на лето была сдана квартира, оказались никакими не абитуриентками, а натуральными шлюхами. Круглые сутки за стеной музыка, шум, лестница завалена бутылками, постоянно толкутся мужчины черноволосой национальности… короче – притон.

Горислав Борисович бросил всё и примчался в город.

Квартира встретила его застарелой табачной вонью. А ведь непременным условием было не курить в помещении… Незнакомая Гориславу Борисовичу в хлам пьяная девица совершенно не абитуриентского возраста сидела на кухне и пыталась пить чай. Из комнаты сквозь закрытую дверь ломились вопли магнитофона, громкий хохот и взвизги. Вступительный экзамен был в разгаре.

– Что здесь происходит? – риторически вопросил Горислав Борисович.

– Ты хто?.. – перегарно выдохнула дива.

– Я хозяин, и я спрашиваю, что здесь происходит!

– Пива хошь, хозяин?

Вряд ли в чайнике было пиво, но это несоответствие вполне вписывалось в происходящий абсурд.

– Где Юлия и эта… как её?.. Эмма…

– Там! – девица хихикнула и показала на дверь. – Хочешь посмотреть? Только осторожненько, а то Тимурчик тебе любопытные глазёнки вышибет.

– Безобразие! – возвысил голос Горислав Борисович. – Я сейчас вызову милицию!

– Тимурчик! – позвала пьяная. – Тут какой-то тип припёрся, милицию хочет звать!

За дверью что-то громко упало, магнитофон смолк на полутакте. Послышалась невнятная возня, затем дверь распахнулась и появился Тимурчик. Был он невысок, коренаст и кривоног. Из одежды на нём имелись только белые трусики, а всё остальное от горла до трусов покрывала чёрная кучерявая шерсть. Почёсывая пузо, он приблизился к Гориславу Борисовичу.

– Тебе чего, дед?

– Я хозяин этой квартиры, – начал Горислав Борисович, – а вы тут устроили чёрт знает что…

– Слушай, дед, – прекратив почёсываться, перебил Тимурчик, – я тебя сюда не звал. Сдал квартиру? – и всё, ступай отсюда.

– Вы что себе позволяете?.. – вскипел Горислав Борисович.

– Ты, кажется, не расслышал. Я сказал: иди отсюда!

Он ухватил Горислава Борисовича за плечи и, не замечая вялого сопротивления, выставил на лестницу.

Уж там-то Горислав Борисович высказал всё, что думал. Только кто его слышал?

В районном отделении милиции дежурный лейтенант долго слушал сбивчивые жалобы Горислава Борисовича. Был лейтенант невысок, коренаст и черноволос. Только кривоногость определить не удавалось – мешал письменный стол. Но главное, что роднило дежурного с Тимурчиком, – масляное безразличие, плававшее в глазах.

– И что вы хотите? – спросил он наконец.