Наталья Павлищева - Колыбель времени

— Сдурела?!

— Артур, а почему она в Тауэре, за что?!

— Да нет ее там!

— А где она?

Он смотрел на меня как на полную дуру, но это и было нужно, против дур не замышляют вот таких сложных комбинаций.

— Я только что спрашивал об этом тебя.

Секунду я молчала, а потом от души ругнулась:

— Сволочь ты, Жуков! Что в той жизни был сволочью, что в этой!

Получилось от души и, главное, справедливо и убедительно.

Повернулась и пошла прочь, пусть теперь попробует задать мне хоть один вопрос! Ничего у них с Френсис и Мэри не выйдет. И с королевой Марией тоже. Явно рассчитывали найти Мэри, потому и тянут: то завтра королева родит, то послезавтра…

Обидно, что я никому не могла рассказать о произошедшем, никому, даже Рыжей! А язык так чесался… аж распух от сдерживаемых фраз. Что за мучение! С досады хотелось вернуться к Артуру и пнуть ногой или вообще заорать: «А я чего зна-аю-ю… Дураки вы все, ждете появления королевского наследника. Ну, ждите, ждите…»

Неимоверным усилием воли удалось взять себя в руки и даже не блестеть глазами. Ха-ха! Мы еще не то можем! «Не можем, а могём», как говаривал герой какого-то фильма. Улизнув в коридор и убедившись, что никто за мной не подсматривает, я все же попрыгала на одной ножке.

И тут…

— Чему вы радуетесь, леди Эшли?

Господи, он что, повсюду?! Никуда от этого Артура не денешься. Удавить, что ли, чтобы под ногами не болтался?

— Принцесса сказала, что ее обещали отпустить в Хэтфилд сразу после крещения наследника. От вашей рожи, милорд, подальше.

Даже отвечать не стал, только каблуки застучали. Интересно, кстати, у них каблуки носят мужики, а не женщины. То есть женщины тоже носят, но куда меньше. И всякие побрякушки тоже, мужчины ими обвешаны, как елки, а еще бантики под коленками (это орден Подвязки!), банты на туфлях, цепочки, кольца, подвески… Не мужики, а ходячие ювелирные магазины. Первое время я поражалась, как с них все это не снимают в первой же подворотне, потом поняла: без охраны за пределы дворца ни ногой!

Кстати, Артур на фоне разукрашенных англичан выглядел почти монахом, потому как одет в черный камзол с небольшим белым воротничком, едва видным из стоячего воротника. И перстней у него немного, два-три, не больше. Сама скромность. Но уж очень похож на черную ворону среди стайки попугайчиков. Или ворона. Подумав, я решила, что второе подходит больше. Решено: Артур ворон, но хватка у него, как у бульдога. Однако меня ему ухватить не удалось, я неудобоваримая…

Что за бред! Кто бы мог подумать, что здесь придется бороться не с жизненными обстоятельствами, как обещал Иван, а с собственным напарником? Может, именно это начальство и имело в виду? Тогда зачем вообще было тащить сюда Жукова, удавили бы там на месте. А где сам Иван? Забросили, как сиротинушку, с занудным Серегой и противным Жуковым в придачу и забыли. А вдруг и вернуть забудут?! От такой мысли стало не по себе, я оставаться здесь на всю жизнь не собиралась. Даже настроение пропало…

Это все Жуков, от встречи с ним у меня всегда портилось настроение. Может, отравить? Но он, гад, осторожный, нюхом цианистый калий или мышьяк учует, заставит сначала саму попробовать… А может, предложить ему жениться на мне? Нет, кажется, у этого Симона Ренарда есть супруга. Жаль, я бы его по-семейному извела в два счета, не то что про Филиппа забыл, но и через пару дней вообще повесился.

Вздохнув из-за невозможности выпить кровь из Жукова после венчания, я отправилась обратно в зал наблюдать паноптикум английского двора. Когда мне становилось совсем тошно, я вставала где-нибудь в сторонке и начинала мысленно издеваться над нелепыми нарядами, танцами, беседами и вообще над всей их жизнью. Помогало.

Сейчас танцев не было, потому как Ее Величество в своих покоях все тужилась в попытках произвести на свет то, чего у нее просто не было, но беседы были и расфранченные кавалеры тоже. Постепенно я так увлеклась обличением нелепости нарядов местной знати, что забыла и о разговоре, и об Артуре вообще.

Неожиданно в зале появилась одна из придворных дам Марии, очередная черная ворона. Она не заорала на всю округу, произнесла всего лишь театральным, то есть слышимым за версту, шепотом:

— Началось…

Стараниями остальных шепот мгновенно усилился во сто крат, и понеслось: «У королевы схватки! Принц вот-вот родится!».

Ну что за идиоты?! Вот так видно было и тогда, когда начали звонить колокола Лондона, а потом и всей Европы. Позор на весь мир, ей-богу! Неужели нельзя подождать, пока родится? Стало жалко, нет, не Марию, а королев вообще, даже родить спокойно не дадут. Мне, как акушеру, было особенно хорошо понятно, что чувствуют бедолаги, производя потомство практически на глазах у любопытной толпы.

Надо сказать Рыжей, чтобы, когда станет королевой, запретила такой обычай. Стало смешно: Елизавета ведь останется незамужней, королевой-девственницей, значит, никаких прилюдных родов не будет. Что ж, во всем есть свои плюсы, надо только уметь искать.

Тянулась неделя за неделей, у королевы то и дело шли схватки, но родов все не было. Мало того, в один из дней Елизавете с ужасом показалось, что сам живот явно стал меньше и походка Марии тоже изменилась. Мелькнула шальная мысль, что она все же тайно родила, спрятав неугодную девочку, но, приглядевшись к старательно упакованной в ткань груди сестры, девушка вдруг поняла, что в ней нет и не было молока! Можно безмолвно родить и спрятать ребенка, но грудь не перетянуть нельзя, выдаст. И вообще, грудь беременной женщины не может быть пустой и обвислой, а у Марии именно такой и была! Елизавета вдруг ужаснулась своему пониманию: грудь Марии была такой же и месяц назад, когда они только вернулись из Вудстока! А как же беременность? Неужели остальные, видевшие королеву ежедневно, этого не заметили?! Или заметили, но старательно скрывали свое понимание? И что дальше?

Елизавета с трудом поборола желание бежать в свое имение даже без разрешения Марии. Хотелось быть как можно дальше от кошмара, творившегося в Уайт-холле.

Мария действительно никого не родила. Это осталось загадкой для всех, в том числе и для нее самой (если, конечно, королева не скрыла роды из-за появления на свет уродливого ребенка) — растущий из месяца в месяц живот, множественные признаки беременности, даже схватки… Европа, ожидавшая появления на свет наследника английской королевы и испанского инфанта, то ликовала после получения ложных известий о благополучных родах, то потрясенно разводила руками: как долго женщина может носить свое дитя? Но нашлось немало злорадствовавших, это точно. Елизавета к числу таких не относилась, ее главной задачей было без потерь пережить этот кошмар и как можно скорее бежать из такого опасного Лондона.