Константин Калбазов - Скоморох

– Отчего же, послушай. Так вот, Добролюб, – вновь вернулся он к прежнему вопросу, – если ты выкупишь этот постоялый двор, то выгода получится всем. Казна получит прибыток, ты – дом, да как хотел – просторный. На дороге остается постоялый двор, и никому не нужно ломать голову, как устроить постой проезжих купцов и иного люда. Да и ямской двор там же устроен. Тебе и на прокорм деньга будет, и место, чтобы мастерскую сладить и делом своим заняться.

Отчего-то у Виктора сложилось стойкое убеждение, что его уговаривают выкупить подворье и стать владельцем постоялого двора на тракте. Дело, кстати, прибыльное, но только какой прок в том Световиду? С другой стороны, воевода вполне может посчитать, что тех денег, что он дал скомороху, вроде как и недостаточно, а возможно, его заинтересовали слова Добролюба о том, что хочет он организовать не просто ремесленную мастерскую, а прямо-таки мануфактуру. На фоне происходящего в Брячиславии, если дело пойдет, перед великим князем лишний плюсик ой как не помешает. Опять же при этом он просто выполнит свои обязанности. Постоялый двор все равно нужно передавать в частные руки, потому как практика показывает: будучи в казне, эти хозяйства быстро ветшают и перестают приносить доход, вот удивительное дело. Но если есть хозяин, то с подворьем порядок.

– Это какую такую мастерскую?

Вот старик, ведь с огнем играет. Но Световид даже бровью не повел. Он терпеливо и обстоятельно ответил на вопрос. Старик с любопытством посмотрел на скомороха, и Виктор дал понять, что подтверждает сказанное воеводой. Удовлетворенный кивок, понял, мол, и опять молчание, вот только кружку Волкова он окончательно прихватизировал. Впрочем, тот и не решался пить с воеводой, составил компанию за столом – и ладушки. Как себя вести в данной ситуации, не могла подсказать и память Добролюба, потому как такое с ним было впервые.

– Дак а как же он один-то управляться со всем хозяйством станет? Ни женки, ни детей, ни холопьев.

– С тем тоже есть мысль. Завтра суд будет. С неделю назад кузнец Богдан повздорил с соседом да в драке ударил его смертным боем. Дознание тому проведено, завтра судный день, платить ему виру в сорок гривен. А ты сказывал, что хочешь выкупить кого-нибудь в помощники.

– Дороговатый закуп получится. Сорок гривен – сто двадцать рублей, шутка ли. Да у меня и нет таких-то денег, чтобы вместе с подворьем… – возмутился было Виктор, но тут же поспешил осадить самого себя. – Прости, воевода-батюшка. Но эдак мне никакого прибытку. Можно выкупить закупа куда дешевле.

– А ты не торопись, – ухмыльнулся боярин. И откуда только терпение вот так запросто беседовать с человеком, стоящим настолько низко на социальной лестнице? – По закону первым делом виновный должен будет ответить не только головой, но и имуществом своим. Подворье Богдана – в Кузнечной слободке, и оно будет изъято. Цена ему уже выставлена – двадцать шесть гривен, и останется ему уплатить четырнадцать. С чего платить, коли за душой более ничего нет?

– Семья с ним вместе в закупы пойдет.

– Верно, иначе им погибель. А там женка, дочка шестнадцати годов да сын четырнадцати, уже помощники. Но главное – это кузнец, причем не худой и с ученым подмастерьем. – Воевода потянулся и поднялся. Виктор также поспешил поднять свое седалище. – Так что думай, скоморох. Если хочешь изменить жизнь, то лучшего случая у тебя не будет, а нет… На нет и суда нет. Коли увижу тебя завтра на судилище, все разрешится к твоей пользе.

Обменявшись взглядами со стариком, Световид как-то хитро усмехнулся и оставил его наедине с Волковым. Вот только Волков этого перегляда не заметил. По всему выходило, что Авось улыбается ему во все свои тридцать два зуба или сколько их там у богов, но поверить в это было сложно. Уж больно все одно к одному, а бесплатный сыр известно где бывает, хотя не такой уж он и бесплатный. Впрочем, возможно, и нет тут никакого второго дна или подтекста. Ну хочет боярин озолотить спасителя своего сына и может сделать это, используя свое служебное положение, причем ни разу не погрешив против истины. Так почему бы Виктору не принять предложение?

В самом начале пути заполучить не просто помощника, но кузнеца, имеющего навыки работы с металлом, дорогого стоит, потому как из Виктора коваль был прямо-таки никакой, все же это совсем иная специальность. Ему, конечно, легче овладеть такими навыками, чем кому иному, но если есть готовый мастер, это совсем другое дело.

– Выходит, решил изменить жизнь свою, – глядя Виктору в глаза самым добродушным взглядом, поинтересовался старик.

– Выходит, что так, – задумчиво ответил Виктор. Он все еще пребывал в раздумье, пытаясь понять, что вообще вокруг происходит.

– А ить польза от тебя для людей великая. Жизнь – она разная бывает, вот только легкой – никогда, а потому людям отвлекаться хоть малость нужно, а у тебя дар – радость нести.

– Это так, дедушка…

– Дедушка? – взметнув брови, перебил старик.

– Ну дак, чай, не бабушка, – буркнул Виктор потупив взор. Неужели он ошибся в своих предположениях?

– А. Ну да, ну да. И что дальше-то сказывать хотел?

– Так я и говорю: людям по-разному можно нести пользу, – облегченно перевел он дух. Если не осадили и место не указали, то прав он. – Можно скоморошить, а можно дать работу, чтобы они могли и себя и семьи содержать, от того пользы поболе будет.

– То ить если получится.

– Должно получиться. Нет, получится, обязательно, – убежденно проговорил Виктор. – Вот только побываю у западников, погляжу, какие у них там станки есть, может, заказ какой сделаю.

– А зачем к западникам? Они, конечно, преуспели во многом, да только у нас в Брячиславле весьма знатные мастера обретаются и иноземцы не из последних, потому как прибыток от нашего великого князя для них знатный. Коли Световидушка в тебя верит, можешь попросить грамотку отписать кому следует. Чтобы мастера с тобой пообщались, а то эти аспиды на порог никого не пускают.

– Ой ли? С чего бы ему заботу такую проявлять? Эвон уж сколько сделал.

– Может, и еще столько же сделает. Лишь ему одному ведомо постановить, что вы в расчете. Род бояр Смолиных в долгу хаживать не любит, а оценить жизнь кровинушки – больно сложное дело. И коли о том заговорили… Ты почто, аспид, со Смеяны взгляд не сводишь?

О как! Ни с того ни с сего. От внезапного вопроса у Виктора даже дыхание сперло, а слова застряли в горле. Что ответить, он знал, и слова имелись, да только вот едва о ней подумал, как тут же и поплыл. Вот ни о чем другом говорить не может, а тут такое дело… Дурная голова и язык живут каждый своей жизнью, нельзя и слова вымолвить, иначе погубишь себя за понюшку табаку.

– Ты, дедушка, думай, что говоришь-то, – наконец нашелся он. – Эдак и заикой сделать можно.