Олег Измеров - Задание Империи

Они направились к выходу из института, оставив консилиум ломать головы дальше.

— Знаете, Виктор Сергеевич, наша система, наверное, была бы идеальной, если бы не дураки. Интересно, у нас система делает дураков, или дураки — систему? Как вы полагаете?

«Ого! Провокационные вопросы пошли. Нельзя быть слишком умным…»

— Я думаю, что надо до конца выкорчевать последышей вражеских агентов, которые пытаются разложить наши ряды глупостью, — с невозмутимым видом произнес Виктор, и, заметив удивление на лице штабс-капитана, добавил, — так, по крайней мере, в газетах пишут.

— Решили перейти на передовицы? А у меня как раз к вам будет просьба, связанная с вашей писательской деятельностью.

«Доносы, что ли, писать сейчас предложит?»

— Знаете, обычно если представители интеллигенции складывают в уме слово «жандармерия» со словом «писать», у них в равенстве почему-то получается «доносы». Если вы тоже об этом подумали, то вы ошиблись. У нас есть служебная газета, которую не выносят из учреждений, и я хотел бы вас попросить написать какой-нибудь фантастический рассказ и для нее. Что-нибудь про шпионов и диверсантов будущего и про то, как их ловят.

— Интересная тема. Надо будет попробовать обязательно.

— Конечно, попробуйте. Тем более, что гонорары у нас больше, чем у Бурмина.

— Бурмин говорил, что у него самые большие гонорары…

— Ну, откуда ему знать? Это закрытые сведения, как и вся финансовая деятельность жандармерии.

— Понятно. А кому у вас занести рассказ?

— Да тому же Бурмину. Рукопись запечатаете в почтовый конверт и отдадите ему лично в руки. Когда будете отдавать, скажете: «Вы просили двести строк для криминальной хроники».

— «Вы просили двести строк для криминальной хроники». А отзыв?

— Какой отзыв?

«Хм, если Бурмин работает на них, какой отзыв?»

— Это… в смысле, рецензию на статью. Иногда издателям надо сразу и отзыв.

— Не нужно. За гонораром зайдете к Бурмину, он передаст вам его в конверте.

— Никогда не видел, чтобы фантастика была так законспирирована… Но, конечно, я не спрашиваю, зачем.

— Могу объяснить. Во-первых, так удобно и нам и вам. Когда человек ходит в здание жандармского управления, мало ли что могут подумать про него обыватели? Во-вторых, нам тоже нет резон, чтобы в жандармерию ходило слишком много людей, не состоящих на службе государя императора. В третьих, и это главное — это придумал некто в столице и утвердил… Кстати, за мной авто. Вы куда сейчас, может, подвезти?

— Спасибо, я сейчас хотел прогуляться и обдумать ваше предложение. Всего доброго!

— Всего доброго! Так мы ждем от вас рассказ!

Машина уехала, а Виктор не спеша двинулся в сторону Мценской, обдумывая ситуацию. Прежде всего его удивило то, что при том же промышленном подъеме отношения в науке изменились на сто восемьдесят градусов. Если в реальности-2 его понимали буквально с полуслова и хватались за идеи, то в реальности-3 все с порога отвергалось. Плюс предупреждение Бурмина, что изобретатель не должен быть русским. Плюс слова императора в газете в защиту новаторов.

Получается, что здесь в обществе какая-то нетерпимость к отечественным ученым и конструкторам, именно к отечественным. Правда, в этом случае слова Бурмина противоречат словам императора. Но это тоже понятно: во многих реальностях император говорит одно, а делается совсем другое. И тут то же самое: император говорит «как надо», а Бурмин с его газетой под вкусы и предрассудки обывателя подстраивается. Потому и институт только технологический. Без технологов заводы вообще работать не смогут, а что касается конструкции, то люди, не разбирающиеся в технике, наивно думают, что ее можно за бугром купить и поди их убеди, что это глупость.

Было бы проще всего списать эту нетерпимость на политику фашистов и считать, что они сознательно гнобят техническую интеллигенцию. Однако император, наоборот, призывал к новаторству. Кому же верить?

«Может это инофирмы-разработчики здесь недоверие к отечественным кадрам культивируют, чтобы заказы получать? А император либо знает и бездействует, говоря правильные слова, либо пытается бороться с последствиями, а не корнями явления…»

— Виктор Сергеевич! Виктор Сергеевич!

Издали ему махала руками Катя — видимо, заметила его, когда он шел по Губернской площади.

— Виктор Сергеевич, я у хозяина отпросилась, надо в полицию зайти, вид на жительство взять. Я уже обо всем договорилась. С видом на жительство оно лучше будет. Это тут рядом, на Елецкой.

— На Преображенской?

— Нет, на Елецкой. От Базарной до Губернской Елецкая переименована в Преображенскую, а дальше идет опять Елецкая до Литейной.

«Короче: на Комсомольской за III Интернационала. Запутаешься тут со старым и новым историческим прошлым.»

Идя по улице с Катей, Виктор напряженно думал, о чем же должен быть рассказ для штабс-капитана. C одной стороны, явно не хотелось бы вооружать спецслужбы здешнего режима новыми идеями, не выяснив получше, что этот режим собой представляет. Напишешь об электронных жучках, остронаправленных микрофонах для подслушивания, видеокамерах в офисах и магазинах, снятии информации по вибрациям стекла — неизвестно, как это еще и против кого используют. Аналогично было неясно, чем в этой реальности обернутся рассказы о бесшумном оружии, аквалангистах-диверсантах, радиоминах и пластичной взрывчатке. С другой стороны, надо было поддерживать легенду писателя-фантаста, он же инженер-механик. И тут Виктора осенило.

«Напишу-ка я фантастику дальнего прицела. О хакерах и кибертеррористах. Счетные машины у них тут в лучшем случае арифмометры, так что лет двадцать это вряд ли будет актуально, а потом… Ну, должен же быть потом какой-то прогресс общества, борьба за мир и права человека.»

Правда, в прогрессе после посещения реальности-2 Виктор уже не был совсем уверен… но лучшего ничего все равно придумать не удалось. И, пока Катя рассказывала ему о динамике спроса на аудиозаписи (кстати, в числе хитов неизменно держалась ария Ленского в исполнении Лемешева), он потихоньку строил в голове план повествования.

Трехэтажное здание полиции на Елецкой оказалось прямо на том месте, где в нашей реальности уютно приютился двухэтажный особняк райкома, ныне райадминистрации. Однако кирпичный треугольный фронтончик с пилястрами и здесь на фасаде был выведен, так что здания были похожи; хотя более всего оно напомнило Виктору уменьшенный Дом Стахановцев.

В паспортном отделе Катя быстро протащила Виктора мимо очереди сидящих в один из кабинетов с возгласами «Нам назначено! Нам назначено!».

— Катерина Михайловна? Заходите, заходите…