Алексей Фомин - Жребий окаянный. Браслет

Публика молчала, во все глаза глядя на происходящее. Силка взял рубль победителя, присоединил к нему рубль Валентина и, привстав со своего чурбачка, протянул деньги мужику в соболях.

– Пожалуйте, господин хороший.

Голос его прозвучал чуть ли не униженно, что еще больше раззадорило Валентина.

– Желаю сыграть еще раз! – дерзко, с вызовом заявил он.

– Давай, – явно обрадовавшись, согласился мужик.

– Три рубля ставлю, – объявил Валентин. – Давай, крути свои стаканы.

– Что ж, три так три, – согласился мужик. – Двигай стаканы-то!

Слегка приободрившийся Силка взялся за стаканы и выставил новую комбинацию.

– Здесь! – указал пальцем Валентин.

– Нет, здесь! – не согласился с ним мужик, указав на другой стакан.

Сила по очереди поднял указанные ими стаканы. Ни под одним из них шарика не оказалось. Он был под третьим, что Силка всем и продемонстрировал.

– Дьявол! – вскричал Валентин, стараясь показать всем свою досаду.

– Хо-хо-хо, – загоготал мужик. – Ни он, ни я не угадал, это ж надо! Давай еще раз!

– По правилам, – осторожно заметил Валентин, указывая на Силу, – деньги отходят ему.

– Пускай, – согласился мужик. – Играем теперь по пять рублей. И ты играй, – обратился он к Силе. – Деньги теперь у тебя есть.

Следующий раунд принес победу мужику.

– А-га! – вскричал он, торжествуя. – Опять деньги к деньгам! Давай еще раз!

Сыграли еще раз. На этот раз выиграл Валентин, Сила из-за отсутствия денег участия в игре не принимал.

– А давай по десять! Слабо? – подначил Валентина разошедшийся мужик.

– А давай! – вскричал Валентин, отсчитывая серебряные кругляши и выкладывая их на барабан. Туда же выставил свою ставку и его противник.

Силка раскрутил стаканчики, и вновь ни Валентину, ни его сопернику не удалось угадать.

– Опять деньги ему ушли! – с притворным ужасом воскликнул Валентин, указывая на Силу.

– Ну ладно, – молвил мужик, как бы итожа произошедшее. – Потешили вы меня, ребятки. Но… Пора и честь знать. А забава знатная… Это откуда ж такая?

– Это я из Греции с Афона привез. Был там в прошлом году на богомолье. Там монастырь есть, Симона Канонита называется. Так он стоит на скале с отвесными стенами. Подняться туда или спуститься можно только в корзине, которую монахи на веревке вниз-вверх таскают. Вот монахи и сидят там почти безвылазно. Молятся целыми днями. А когда надоест им молиться, забаву эту устраивают. На орехи играют. А посмотрел и подумал: «А ведь можно ж и на деньги…»

«Ай да Силка, – мысленно восхитился Валентин. – Врет как гладью вышивает».

– Хо-хо-хо, – заржал мужик. – Это ты здорово придумал. Ты всегда тут сидишь?

– Угу. – Преисполненный смирения Силка лишь кивнул.

– Зайду к тебе еще как-нибудь позабавиться, – пообещал он. – Пойдем, однако, восвояси, – скомандовал он своим секьюрити.

Но расталкивать никого не пришлось. Толпа сама расступилась перед ними.

– Кто это? Ты его знаешь? – шепотом спросил Валентин у Силы.

– А то… Кто же его не знает? Это же Прозоров, один из самых богатейших купцов. Тоже хлебом торгует. Митряевский соперник, кстати.

После столь блистательного представления, устроенного Прозоровым, играть всем, видимо, расхотелось. После такого шика трясти своими медяками было как-то даже неприлично. Толпа, состоящая из играющих и зрителей, начала постепенно рассасываться. Наиболее упрямым и непонятливым, продолжающим торчать перед барабаном в ожидании, когда вновь начнется забава со стаканчиками, Сила заявил:

– Господа хорошие, забава на сегодня окончена. Устал я что-то. Приходите завтра.

После таких слов стали расходиться и самые упорные.

– Чего это вы? – высказал приятелям свое удивление Ероха. – Светло ж еще… Зачем народ разогнали?

– Знаешь, сколько мы на Прозорове поимели? – спросил у него Сила.

– Нет, не считал. А при чем тут это? Что у нас деньги, лишние? Народ стоит еще – играй и играй…

– Будет тебе, Ероха, – постарался урезонить его Валентин. – В мгновение ока, почитай, семь рублей заработали. После такого как-то не хочется копейки опять считать.

– Давайте лучше придем сегодня домой пораньше и спать завалимся, – предложил Сила. – А то, как увидел Прозорова перед собой, до того испугался, что аж поджилки затряслись. «Ну, думаю, не дай бог, не понравится ему наша забава, в порошок сотрут нас». Слава богу, обошлось. Да еще и семь рублей с него поимели.

– Да кто он такой, черт возьми, чтобы в порошок кого бы то ни было? – возмутился Валентин.

– Один из богатейших купцов в городе. Слово его везде вес имеет, – пояснил Сила.

– Так ты ж говорил, что он вроде бы на равных с Митряевыми. Эдак нас и Мудр может в порошок?

– Э-э, ты Мудра с Прозоровым не равняй, – влез в разговор Ероха. – Прозоров – законный потомственный купчина в двадцатом поколении, а Мудр – дворняжка, в чужой дом втершаяся.

– Постой, постой, – решил уточнить Валентин. – Но я-то потомственный Митряев. Так? Почему ж у меня нет такого влияния и авторитета?

– Вот когда отберешь у Мудра его денежки и объединишь их со своим происхождением, тогда, может быть, и сможешь равняться с Прозоровым.

– Ну значит, не так долго ждать осталось, – уверенно заявил Валентин. Несмотря на явную показную браваду, прозвучавшую в этих словах, и Ероха, и Сила и не подумали усомниться. В последнее время они уже привыкли к тому, что их Михайла слов на ветер не бросает. – Я, парни, вот что вам скажу… На эту мысль меня Прозоров этот самый и навел. Надо нам на ту часть торжища перебираться, где солидные купцы свои конторы держат. Тогда и заработок у нас будет совсем иной.

– А как же Мудр? Вдруг кто-нибудь из его людей тебя увидит?

– Кто не рискует, тот не пьет… – Валентин вовремя остановился, сообразив, что слово «шампанское» неведомо его приятелям, – вкусных медов.

На следующий день устроились на той половине торжища, которую Валентин определил для себя как «офисный центр». Хотя и здесь были открытые ряды и мелкие магазинчики наряду с солидными складами-амбарами и домами-конторами. Здесь же располагались и два постоялых двора для приезжих купцов. Одним словом, потенциальных клиентов хватало, причем большую часть из них составляли иностранцы.

Для начала решили далеко вглубь не забираться и расположились невдалеке от городского рынка. Это на всякий случай – вдруг солидная публика не клюнет на забаву. Но опасения оказались напрасны. И иностранцы, и русские купцы оказались столь же азартными охотниками за птицей удачи, как и простые ярославские горожане. Дневной заработок приятелей сразу же вырос до двадцати рублей. Приходилось, конечно, проявлять повышенную бдительность, чтобы не быть замеченными Мудром или его людьми, но овчинка стоила выделки.